Изменить размер шрифта - +
Отлынивающих наказывали колодками или пороли на рыночной площади.

Когда зазвонил церковный колокол, созывая жителей на службу, Джинни, благодаря беседе с женщиной, была уже подготовлена. Гилл, напротив, брюзжал до самой церкви, не желая распевать псалмы пуритан.

— Тихо, — сказала Джинни, невольно оглядываясь на серьезные лица вокруг них. — Нельзя так говорить об их обычаях. Мы здесь новички и не можем диктовать свои правила.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты, женщина, говорила мне, что я могу делать и что не могу, — заявил Гилл. — Достаточно ходить в церковь по воскресеньям и праздникам, и нечего бегать взад-вперед каждое утро и каждый вечер.

— Возможно, правила не такие строгие за пределами города, — предположила Джинни, надеясь, что это заставит его замолчать. Она его жена и будет наказана вместе с ним, что бы она сама ни думала и как бы образцово ни вела себя, а у нее не было ни малейшего желания вызывать недовольство церкви. Мысль о Гилле в колодках могла бы при определенных обстоятельствах доставить ей мрачное удовольствие, но для себя она не хотела подобной участи.

К счастью, ее муж замолчал и вытерпел продолжительную службу, на которой присутствовали все жители Джеймстауна. Он лишь ерзал и раздраженно хмыкал время от времени.

Пирог с зайчатиной, поданный под густым винным соусом, с рубленым луком и толстыми кусками бекона, послужил ему некоторым утешением; кроме того, Гилла познакомили с крепким напитком под названием виски. Хозяин гостиницы с вполне оправданной гордостью сказал, что в здешних краях его предпочитают английскому элю.

— Отличный напиток! — с готовностью согласился Гилл, усаживаясь у камина и принимая глиняную трубку, предложенную соседом. — Такой же хороший, как и бренди.

— И дешевле, — хмыкнул кто-то рядом. — Изготовляется прямо здесь, в десяти милях вверх по реке, из зерна.

Брови Джинни поползли вверх. Собирая тарелки и относя их на кухню, она поняла, что ее муж обрел рай. Дешевый, всегда доступный напиток, чтобы забыть обо всех горестях! Это не сулило ничего хорошего для жизни, где только энергия и целеустремленность могли победить дикую природу и создать ферму и плантацию, которые должны были поправить дела семьи Кортни.

Она поднялась в комнату над прачечной достаточно рано, чтобы занять место на краю постели, а три ее соседки позже устроили спор из-за другого края. Но она еще очень долго не могла заснуть; матрац под ней, казалось, колыхался в ритме морских волн; снаружи доносились странные звуки чужой земли. Было уже совсем поздно, когда она услышала пьяную речь мужа, который направлялся в комнату над конюшней. По крайней мере, уже за это она должна быть благодарна. С тех пор как они покинули Саутгемптон, она была освобождена от его злых и беспомощных домогательств. Только совсем отчаянные или потерявшие стыд решились бы на интимные отношения в трюме корабля, а Гилл, кроме того, все время мучился морской болезнью. Но нельзя же ожидать, что ничего не изменится, когда они, наконец, устроятся. Первое время они, наверно, будут жить у Харрингтонов, пока не построят собственный дом на выделенном им участке в пятьсот акров. Остается только надеяться, что у Харрингтонов дом небольшой и они не смогут предоставить гостям отдельную комнату. И с этой полуобнадеживающей мыслью Джинни заснула.

С рассветом все вокруг забурлило, со двора доносились голоса, стук копыт, позвякивание уздечек Джинни вскочила с постели с прежней энергией. Она благополучно добралась до Нового Света, и ее ожидает новая жизнь! Торопливо одевшись, она поспешила вниз, пересекла двор, вошла в кухню и увидела завтракавшего там Тома Бригхэма.

— Доброе утро, госпожа, — весело приветствовал он ее. — Как только вы поедите, мы отправимся.

— Конечно, — согласилась Джинни, намазывая кусок хлеба мягким сливочным сыром.

Быстрый переход