– Нет, – промямлила она. – Ну да, впрочем, все мы изменились.

– Только не ты, Дана. Ты все такая же.

– Неправда. Прости, Брайен. – Она стиснула его плечи. – Я не сразу признала тебя.

– Ну да, раньше волос на голове у меня было побольше, а на подбородке – поменьше. Я решил, что такую толстую ряшку следует чем‑то обрамить.

Она коснулась его бороды:

– Мне нравится. Тебе идет.

Он слабо улыбнулся. Глаза его увлажнились.

– Мне так жалко Джеймса, Дана. Так жалко!

Она опять обняла его за плечи.

– Спасибо, что пришел, Брайен.

– Мне будет не хватать его. Казалось, я только‑только вновь обрел его. Наши все в шоке.

Отступив на шаг, Дана увидела, что рядом с Гриффином стоят люди из университета.

– Ты преподаешь юриспруденцию? – не совсем уверенно предположила она.

– Налоговое законодательство преподаю, в универе Сиэтла.

– И это ты убедил Джеймса стать преподавателем?

Гриффин кивнул:

– Убедить его труда не составило. Джеймс был готов изменить свою жизнь и рвался это сделать.

– Джеймс упомянул приятеля, но не сказал, кто это был.

– Я уже четырнадцать лет как преподаю. Корпоративная жизнь – не для меня, я это всегда чувствовал. С Джеймсом мы разговорились на семинаре по размещению капитала, а там слово за слово…

– Размещение капитала, налоговое законодательство – ты всегда был рисковый парень, Брайен.

– Когда открылась вакансия преподавателя по ведению следствия, я вспомнил наш с Джеймсом разговор и позвонил. Джеймс оказался прекрасным преподавателем, просто прирожденным педагогом. Студенты его обожали. Вот почему многие из них посчитали своим долгом прийти сюда. Надеюсь, это ничего?

– Конечно, – сказала она, оглядывая стоявшую рядом молодежь.

– В ведении следствия главное – это опыт, и Джеймс как никто умел делиться этим опытом. – Гриффин задумчиво поглядел на бассейн: – Господи, сколько дней я провел в этом дворе, каждое лето, год за годом! Лет двадцать, как я здесь не бывал… Куда летит время, Дана? – Его глаза опять увлажнились. Он отпил пива из бокала. – Ну… не буду тебя задерживать. День не слишком подходящий для воспоминаний. Может быть, встретимся когда‑нибудь?

Дана обняла его.

– С удовольствием, – сказала она. – И спасибо, что пришел.

Повернувшись к Гранту, она заметила группу студенток. Насупленность их не могла скрыть веселых морщинок вокруг глаз, узкобедрые, стройные, с фигурами не расползшимися, не тронутыми родами.

– Брайен?

Гриффин отошел от группы, приблизился.

– Есть еще одно дело.

– Конечно, Дана, конечно. Все, что угодно.

– Ну… поскольку Джеймс так круто изменил свою жизнь… Не знаешь, у Джеймса была женщина? – Вопрос прозвучал натянуто.

Гриффин улыбнулся:

– Не знаю, могу ли я помочь тебе в этом смысле. Твой брат о некоторых вещах не распространялся. И это – одна из них.

– Правда? Думаешь, у него кто‑то мог быть?

– Точно не знаю, Дана, но Джеймс часто ускользал в неизвестном направлении, намекая, что спешит на свидание. Ничего определенного он не говорил, а я не чувствовал себя вправе лезть не в свое дело, считал, что, когда захочет, скажет мне сам. А почему ты спрашиваешь?

– Просто из любопытства. Может, есть кто‑то, кто это знает?

Гриффин тронул ее за плечо:

– Дана, твой брат больше всех на свете любил тебя, если не считать, может быть, одной маленькой девочки, что сидит вон там на стуле.