| Пуля вошла в плечо. Действуя на чистых инстинктах, отточенных в бесконечных перестрелках, Джесс вытащил свой «Кольт» и ответил на выстрел. С той разницей, что его пуля попала прямо в голову. Только когда Джесс подошел к противнику, он понял, что мужчина на самом деле был всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой, смотревшим на него в агонии, пока свет в глазах угасал. Отец, которого он упоминал, был шулером и несколькими неделями ранее пытался застрелить Джесса возле салуна. Глупый дурак навел на него небольшой крупнокалиберный пистолет. Джесс обезоружил игрока, а когда тот попытался его зарезать, выстрелил в упор. Оправданно. «Но смерть ребенка…» Один из десятка подобных воспоминаний, от которых Джесс хотел избавиться. – Я не убивал людей более ста сорока лет, и абсолютно уверен, что не убивал твоих родителей. Она закричала и заметалась с такой силой, чтобы вырваться из его рук. – Ты даже не помнишь? Презренный, прогнивший… Он поймал ее руку, прежде чем она влепила ему пощечину. – Милая, я не застрелил ни одного человека с тех пор, как сам был человеком. К тому же, я не такой сумасшедший, как ты обо мне думаешь. Она оттолкнула его и попыталась пнуть. – Я видела тебя своими собственными глазами. Ты хладнокровно расстрелял их. Слова воспламенили вспышку злости. Он мог многое, но чтобы… чтобы…. – О, черта с два. Я никогда в своей жизни не убивал хладнокровно. Она поджала губы. – Именно… Ты наемный убийца. Ничего иного ты не знал. Тебя никогда не заботило, кого ты убиваешь, главное, чтобы тебе за это заплатили. – Был, – он подчеркнул это слово. – И убивал я в честном поединке. У них было столько же шансов выжить, как и у меня. Впервые он признал, что был хладнокровным преступником, но в отличие от Барта имел границы, которых не пересекал. Вещи, которые никакие деньги не могли заставить его сделать. – Богом клянусь, я не убивал твоих родителей. Эбигейл заколебалась. Он на самом деле верил в то, о чем говорил. Она видела искренность в его глазах и возмущенном тоне. – Как ты мог забыть ту ночь? Я слышала, как ты поссорился с моим отцом. Ты ушел, а затем вернулся и ворвался в дом. Он поднял руки, чтобы подчеркнуть свою мысль. – Я никогда не врывался в дома. Только в банки. В поезда раз или два, чтобы грабануть денежную выручку, но в дома – никогда. – Ты лжешь. Он покачал головой. – Я никогда не лгу. У меня в этом нет необходимости. – Чушь собачья. Я была там. Я тебя видела. – А я сейчас говорю тебе, что это был не я. Клянусь душой своей матери, я их не убивал. И пока мы ссорились с твоим отцом, я ни разу не ударил и даже не оскорбил его. Потом к ее величайшему потрясению, Джесс прошел в кабинет, что был чуть дальше по коридору, и открыл ящик, в котором находился сейф с ручным сканом. Положив ладонь на сканер, он открыл дверцу. Внутри лежал пистолет и Ка-Бар. Он вытащил нож. Сердце колотилось, как только Эбигейл поняла, что он собирается заколоть ее. Она приготовилась драться. Сандаун не нападал. Вместо этого, он повернул Ка-Бар так, чтобы лезвие было направлено к нему, а рукоять к ней. – Если ты в самом деле думаешь, что я убил твоих родителей, вот твоя месть. Он вложил нож в ее руку. Полностью сбитая с толку, Эбигейл смотрела на него, ощущая тяжесть ножа на ладони. «Ты ждала этого всю жизнь. Перережь ему горло. И что с того, что потом умрёшь? Это твоя месть». Она хотела забрать у него жизнь с неоспоримой страстью. Первобытный инстинкт, жажда крови. Но сердце велело ей подождать. И в этот момент к ней вернулись другие воспоминания. Сандаун сидел с ней за кухонным столом и раскрашивал вместе. «Черт, Лаура, у тебя дочь настоящая художница. Никогда не видел лучшей интерпретации Скуби Ду». Эбигейл засияла от счастья, а мать принесла им обоим по чашке горячего шоколада. Когда мама отвернулась, Джесс добавил кусочек зефира в чашку Эбигейл, потому что она любила его больше всего на свете. |
