| – Что произошло? – То, что всегда происходит, когда освобождаются сверхъестественные силы или идет война, а никого не заботят сопутствующие потери во время боя. – Он указал на людей на улице. – Я потерял всех своих близких в мгновение ока. Но постойте, я же сэкономил кучу денег на покупке рождественских открыток. «Как он может относиться несерьезно к тому, что очевидно причиняет ему столько боли». Эбигейл не раздумывая коснулась его руки. Саша не посмотрел на нее, но сомкнул пальцы и легонько сжал ладонь, давая понять, что ценит ее поддержку. Затем он откашлялся. – И так, Чу? Сколько апокалипсисов пережил ты? – Больше, чем ты, Волк. Намного. Эбигейл склоняла голову перед их опытом. Страданиями, свидетелями которых они стали. Так легко упустить чужую боль, когда твоя собственная настолько сильна. Что об этом говорил Платон? Будь любезен со всеми, и ко всем кто сражается в тяжелой битве? Какие верные слова. – Ты в порядке? – спросил Джесс. Она встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида. – Да. «Нет. Нет, если честно». Ее съедала вина. И один тяжелый вопрос не покидал мыслей, с каждой секундой тревожа все больше. – Как ты научился жить с тем, что стал наемным убийцей? – Воспринимал это, как и любой другой акт жестокости. Ты лжешь самому себе. Твердишь, что они все это заслужили. Создаешь истории, оправдывая причины их убийства, и говоришь себе, что если не нападешь первый, нападут на тебя. В конце концов, ты делаешь все возможное и невозможное, чтобы попросту стереть случившееся из памяти. Да, у людей и правда есть неприятная склонность оправдывать свои плохие поступки и высказывать претензии другим, когда те поступали точно также. Саша отпустил ее руку. – Эй, Чу? Хочешь сделать ставку на наше сегодняшнее выживание? Мы же, в конце концов, в Лас-Вегасе. Думаю, нам стоит поднять ставку, и пусть победитель сорвет огромный куш. – Чу Ко Ла Та промолчал, и Волк глянул на Джесса. – Ну а ты, ковбой? Джесс усмехнулся. – Я играю на деньги только со своей жизнью. – А-а… многое объясняет. И, меняя тему в попытке отвлечь наше внимание от того факта, что мы, скорей всего, мчимся навстречу неминуемой гибели, скажи, как ты получил прозвище Сандаун? – Ты хочешь узнать это сейчас? – спросил Джесс голосом полным сомнения. – Почему бы и нет? Джесс покачал головой. – Почему? – Просто странное прозвище для преступника. Полагаю, в нем есть какой-то скрытый смысл. – Его так прозвал один газетный репортер, – тихо объяснила Эбигейл. Она вычитала это в статье, которую обнаружил Джон несколько лет назад. – Этот человек написал, что все называют его Сандауном потому, что он делает лучшую и самую ужасную работу после наступления темноты. – А ты веришь всему, что пишут в газетах? – Гневный голос Джесса разрезал тишину в тесном салоне машины похлеще кинжала, на точеной скуле яростно забился желвак. – Они все переврали. У них настолько мозги набекрень, что нарисуй им прямую, они пойдут по диагонали. Очевидно, что ее слова нереально взбесили Джесса. – Это не правда? Cаша посмотрел на нее взглядом «а что, и так не понятно?» – Да, – голос ковбоя источал яд. – Все ложь до последней буквы. Какой-то…– Он замолчал, подыскивая грязный эпитет, но вовремя спохватился. – Пытался выдать себя умником в том, что не имело к нему ни малейшего отношения. Мое настоящее имя: Мэни Я Доу Эу… что в переводе с языка моей матери означает закат. «Как красиво». Эбигейл сомневалась, что сможет правильно произнести его имя, но оно прозвучало прекрасно из его уст. – Правда? Он слегка кивнул. – Это было ее любимым временем суток. Несколько мгновений, когда Солнце заключало мир с Луной, и оба касались друг друга, выражая взаимную дружбу и уважение. Идеальный баланс света и тьмы. Время для размышлений и приготовлений. |
