В терапевтическое Лера заходить не стала, сразу поднялась на второй этаж, прошла по безлюдному белому коридору и остановилась в нерешительности перед блоком интенсивной терапии.

Тут же дверь распахнулась, и перед Лерой предстал давешний пламенно-рыжий парень. Вид у него был суровый и даже грозный.

— Куда? — надвинулся он на Леру, — Не знаешь разве, нельзя сюда.

— Я на минутку, — просительно сказала Лера.

Мне бы Шаповалова повидать. Его из терапевтического привезли пять дней назад.

— Какая еще минутка? — возмутился реаниматор, затем взглянул на Леру повнимательней и недобро сощурился: — Это ты, что ль, врачиха, которая его чуть к праотцам не отправила?

Лера молча опустила глаза.

— Иди отсюда, — грубо проговорил рыжий. — Ему сейчас не до твоих соплей. Раньше надо было думать, когда писана свою филькину грамоту! — Он бесцеремонно взял Леру за плечи и подтолкнул к выходу.

Сопротивляться было бессмысленно — с другой стороны коридора уже подходил охранник, дюжий парень в форме, очевидно отлучившийся на несколько минут по нужде.

Лера вышла на лестницу, поднялась в свое отделение.

Ее встретили подчеркнуто приветливо, даже радостно, но она заметила, что все, даже санитарки, смотрят на нее с неловкостью и плохо скрытым сочувствием, как на тяжелобольную. Настя старательно отводила глаза и убежала, как только появился повод.

Одна Анна вела себя так, будто ничего не случилось, по-прежнему оставаясь верной себе, спокойной, несколько прямолинейной и грубоватой.

— Ну я и замоталась, — пожаловалась она Лере. — Почитай, одна осталась на все отделение. Приходи уж быстрей.

— Меня отстранили, — сказала Лера. — Из меня теперь плохая помощница.

— Да ну, — Анна небрежно махнула рукой, — отстранили, не отстранили! Рук не хватает, все одно будешь работать. Под мою ответственность. Что же мне, совсем зашиться? — Она в сердцах потрясла кипой бланков с анализами и безо всякого перехода поинтересовалась: — Ты на втором была, что ли?

— Была.

— Зря, — констатировала Анна. — Кто тебя туда пустит?

— Никто, — согласилась Лера.

— Как дочка-то? Поправилась?

— Какое там! Сегодня верный день температура нормальная. Спит, а я пока сюда прибежала.

— Ну и дура! — покачала головой Анна. — Бросила бального ребенка, мамаша называется!

— Ань, — попросила Лера, расстегивая сумку. — Я записку напишу. Можешь передать?

— Кому? Шаповалову твоему? — Анна презрительно скривила губы, уперла руки-в-боки.

— Ему.

— Тьфу! — Анна звонко хлопнула себя ладонью по бедру. — Говорю же, дура, каких поискать! Да брось ты колупаться в своей сумочке. Пойдем. — Она глянула на Леру, застывшую в нерешительности, и нетерпеливо повторила: — Ну идем же!

Вдвоем они снова спустились на второй этаж. Анна оставила Леру в сторонке, а сама что-то вполголоса сказала охраннику. Тот отошел и вскоре вернулся с рыжим доктором.

При виде Анны рыжий просиял, лицо его, сплошь усыпанное крупными, золотистыми веснушками, оживилось.

— Анюта! — игриво пропел он, подходя ближе. — Ты тута?

— Тута, Юрик, тута, — ухмыльнулась Анна, соблазнительным движением поправляя короткую юбку, сидевшую на ее крутых бедрах как на барабане, — соскучился?

— А то! — поддакнул Юрик, обнимая Анну за талию, и кивнул на стоящую в отдалении Леру: — Твоя подружка? Она была только что.