Перед ней стоял Андрей. Живой и невредимый, только заметно осунувшийся.

Лере показалось, что она с ума сойдет от счастья. Он здесь, рядом с ней, только руку протянуть и можно дотронуться, можно обнять, уткнуться лицом в его плечо. И нет рядом ни грозного рыжего Юрика, ни отвратительных белых стен реанимации, ни капельниц — ничего, что бы напоминало о ее страшной ошибке.

Сердце сжалось от нежности и боли: такой красивый, такой близкий, родной, желанный, как она могла так долго его не видеть!

Она сделала шаг ему навстречу и остановилась в нерешительности, наткнувшись на его взгляд, холодный, отчужденный.

— Здравствуй, — тихо сказала Лера.

— Здравствуй. — Он так и стоял — неподвижно, скрестив руки на груди, глядя куда-то в сторону, мимо нее.

— Тебя перевели из бокса?

— Только что.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

Она и не ожидала другого ответа. Если уж в реанимации, находясь на грани между жизнью и смертью, он говорил, что все нормально!

— Слава богу, что хорошо. — Лера ласково улыбнулась.

— Я слышал, у тебя из-за меня неприятности, — по-прежнему избегая глядеть ей в глаза, проговорил Андрей.

— Из-за себя, — поправила она. — Все только из-за меня самой. Меня отстранили, ждут комиссию, будут разбираться.

— Я хочу сказать, — он на мгновение замялся, — я… не в претензии к тебе. Жаловаться не буду, ты не волнуйся.

Почему-то вместо радости Лера почувствовала острую боль и обиду. Тон Андрея был таким сухим, официальным, он точно проводил жесткую границу между тем, что было раньше, и тем, что будет сейчас, навсегда зачеркивая их прежние отношения.

Правы оказались обе, и Наталья, и Анна: они теперь чужие друг другу, он для нее просто больной, она для него — врач, и только. И ничего для него не значит та ночь, ровным счетом ничего.

— Спасибо. — Лера кивнула, изо всех сил стараясь ничем не выдать охватившего ее отчаяния.

— Не за что. — Андрей пожал плечами и, ничего больше не сказав, повернулся и скрылся в палате.

Лера осталась одна посреди коридора. Сидящая за столом Валя с любопытством смотрела в ее сторону.

Лера ощутила, как нарастает в ней отвращение к самой себе. Он ее и знать не хочет, а она бегает за ним как привязанная, ушла с панихиды, покинула Настю!

Она стремительно зашагала назад, почти бегом миновала пост, выскочила из отделения, спустилась вниз, во двор. Там уже стояло в ожидании несколько ритуальных автобусов. У одного из них прохаживалась взад-вперед Анна, беспрестанно дымя сигаретой.

Лера медленно приблизилась к ней.

— Куда исчезла? — остановилась та, с подозрением оглядывая подругу.

— Так, — уклончиво ответила Лера.

Анна понимающе кивнула.

— Я тоже не выдержала. — Она поежилась на промозглом ветру, натянула капюшон дубленки на голову. — Ну и погодка! То все течет, чуть не весна, то холодрыга! Васильича видела?

— Да.

— Страшное дело! Он же самолично дежурил в субботу. Говорят, за полчаса до того, как это произошло с Настеной, очередной нагоняй ей давал. Орал на все отделение. Представляешь, каково ему теперь? — Анна передернула плечами и выкинула окурок в грязь.

Лера живо представила себе недавно виденное в зале лицо Максимова и кивнула.