— Это ты нашему шефу скажи, — зло проговорила Анна, — свалил на меня отделение подчистую. Где это видано, чтобы на пятнадцать палат три врача, какое там три, два с половиной — Полина Михайловна почти не в счет, она еле ноги волочит!

— С сегодняшнего дня я возьму у тебя свои палаты, — тихо проговорила Лера.

— Да что ты? — Анна слегка наклонила голову, пристально уставившись на Леру. — С чего вдруг?

— С того. — Лера уперлась взглядом в сапоги.

— Вот как? — Анна понимающе кивнула и снова затянулась. — Ладно, Юрик, я тебя не задерживаю. Видишь, нам с подружкой нужно поболтать.

— Валяйте болтайте, — миролюбиво согласился Юрик. Натянул капюшон поглубже и зашагал от корпуса к ограде, — видно, шел домой после ночного дежурства.

— Ну, — Анна неторопливо докурила и метко швырнула окурок в урну, стоящую у крыльца, — я тебя внимательно слушаю. Поделись, сделай милость.

Лера упрямо молчала, продолжая глядеть себе под ноги.

— Стало быть, это случилось, — констатировала Анна и взяла ее под руку. — Поздравляю. То-то ты после похорон исчезла, мы ждем-пождем, ее все нет. Шеф-то все дергался, а потом велел ехать без тебя. А сам остался. Видать, не напрасно остался? — Анна лукаво глянула на Леру.

— Не напрасно, — выдавила та.

— Ай да девочка! — проговорила Анна одновременно восторженно и насмешливо. — Не промах! А с виду ну такая скромная, черт побери! Молодец, да и только!

— У тебя учусь, — отбрила Лера. Ее покоробил язвительный, почти издевательский тон Анны. Будто не она все уши прожужжала ей о необходимости уступить Максимову.

— Хорошо учишься. — Анна даже глазом не моргнула. — На пятерку с плюсом. Глянь, какие успехи: одно свидание — и ты уже снова допущена к работе. Я гораздо больше старалась в свое время.

— Значит, мне больше повезло, — с горечью сказала Лера и, высвободив свой локоть, стала подниматься по ступенькам.

— Ладно, не злись, — остыла Анна, идя вслед за ней, — я рада, что все так удачно вышло. Да и легче мне будет, а то устала как собака. Он тебе и карты заполнять разрешил?

— Да.

— А комиссия?

— Не будет.

— Отлично! — Анна вышла из лифта и толкнула дверь в отделение. — Давай приступай к делам. Егорова вчера умерла, новенькую положили на ее место, тяжелую.

— Егорова умерла? — переспросила Лера, останавливаясь. Не может быть. Ведь ее не было в отделении всего один день!

— Чего ты? — удивилась Анна. — Она ж безнадежная была, последние дни доживала.

Лера кивнула и, ничего больше не говоря, зашагала по коридору. Да, конечно, наивно надеяться, что обреченной старухе станет лучше оттого, что врач пожалел ее, посидел с ней, держа за руку, поговорил по-человечески. Глупо думать, что от этого смертельная болезнь отступит. И все же известие о смерти пациентки прибавило еще боли к той, которая терзала Леру уже много дней.

Она переоделась, отобрала из стопки свои карты и пошла по палатам. У нее было такое чувство, что она вернулась в родной дом после скитаний. Все эти недели, что Лера работала в положении Анниного стажера, не были настоящей работой, той работой, к которой она привыкла, которую полюбила, сжилась с ней, несмотря на ее трудность, обыденность, монотонность.

Она соскучилась по больным, с которыми в последние дни вынуждена была вести себя не как врач, а в лучшем случае как медсестра, не имея права самостоятельно принять решение, взять на себя ответственность, проявить малейшую инициативу.