Хуже всего, впрочем, был страх, овладевшей самой Ректиной и, словно тяжкий недуг, передавшийся ее «девочкам». Госпожа Нуцерия, под крылышком которой Валерида развлекалась неподобающим жене Божественного и царице Аррантиады образом, сильно опасалась того, что, избавившись от постылого супруга и сделавшись полновластной повелительницей страны, Лоллия пожелает избавиться и от бывшей приятельницы, знавшей о ней слишком многое. Владыки Аррантиады недолюбливали, как правило, своих старых друзей, и только Богам Небесной Горы ведомо, что произойдет, когда у царицы найдется время вспомнить о "милой Ректине". Дело могло кончиться ссылкой, а могло и чем-то неизмеримо более скверным, но об этом почтенной хозяйке веселого заведения даже думать не хотелось.

    Несколько утешали ее те обстоятельства, что Лоллия, уезжая на Хрустальный мыс, во-первых, предупредила подругу о грядущих в столице беспорядках, а во-вторых, поручила присмотреть за своим юным другом - некоем Фарре атт-Кадире. Это вселяло в сердце Нуцерии надежду, что она еще пользуется доверием царицы, все еще нужна ей, и потому Фарр был окружен исключительными заботами, которые очень скоро стали его тяготить.

    Уроженец маленького городка, расположенного на границе Саккарема и Вечной Степи, мог только мечтать о том, чтобы очутиться в столице Аррантиады, в доме богатой госпожи, в окружении ласковых девиц, готовых услужить ему всеми возможными способами, как потому что он является приятелем царицы, так и из любопытства: люди, подобные атт-Кадиру, нечасто забредали в заведение Нуцерии. Однако юноша не обращал на окружавших его красавиц внимания, к коему они были приучены и ожидали от всех без исключения мужчин.

    Надобно признать, у Фарра имелись основания тяготиться опекой Ректины, поскольку в доме ее он был не столько гостем, сколько узником. При одной мысли, что чудной приятель Лоллии может пропасть где-нибудь на улицах мятежной столицы, госпожу Нуцерию бросало в дрожь. Уж она-то знала характер царицы и накрепко запомнила полученное от нее распоряжение: "Глаз с саккаремца не спускай и угождай ему, как ежели бы он был моим младшим братом!" И она, конечно же, не спускала с него глаз, отчего Фарр, на второй день гостевания в ее доме, начал отчаянно злиться. Мало того что Кэрис и Валерида бросили его, отправившись вершить великие дела, так ему и город толком осмотреть не позволяют! Какой смысл пересечь море и сидеть в четырех стенах, пусть даже и богато украшенных, набивая брюхо копчеными каплунами и фруктами, запивая их вином, в коем госпожа Ректина, кажется, решила его утопить! Внимание очаровательных девиц тоже изрядно смущало и раздражало юного священнослужителя, ибо очень уж откровенно они ухаживали за ним, словно задались целью лишить его невинности. Так оно, надобно заметить, и было - девочки Ректины, наслушавшись глупых побасенок, вообразили, что жрецы саккаремской Богини дают обет целомудрия. И разумеется, восприняв это как вызов, сочли совращение Фарра вопросом чести и превосходным развлечением ввиду отсутствия других посетителей.

    Видя, что юноша откровенно тяготится оказываемыми ему знаками внимания и рвется на улицы столицы отчасти из любопытства, отчасти из чувства противоречия, Ректина велела принести в его комнаты имевшиеся у нее трактаты с замечательными картинками. Сочинения эти, предназначенные как для новичков в искусстве любви, так и для пресыщенных эпитиаров, привлекли внимание Фарра не надолго. В другое время он, безусловно, отдал бы им должное, но чем больше его желали удержать в доме, тем сильнее упрямец стремился выбраться из него.

    Госпожа Нуцерия, слышавшая от Валериды, будто саккаремец охоч до серьезных манускриптов, отправила к престарелому знакомцу, слывшему ученым мужем, слугу, принесшего преизряднейших размеров том, озаглавленный "Описание великих битв и свод трудов полководцев прошлого, повествующих о благородной науке войны".