Обособленный ряд шахтерских домиков нелепо встал посреди пустоши. Он напоминал ряд поставленных вертикально кирпичей, сцементированных вместе как попало да так и брошенных. Каждый «кирпич» имел по паре окон — одно внизу, другое вверху — и входную дверь, крыты все они были серым шифером. От дороги домики отделяла каменная ограда и маленькие, истоптанные палисадники за ней. Палисадник второго дома щеголял клочком нестриженой травы, горсткой анютиных глазок и обилием сорняков.

Джудит выбралась из машины, подхватила букет цветов и несколько пакетов с подарками для Филлис, отворила покосившуюся калитку и двинулась по дорожке. Она не успела пройти и полпути к дому, когда дверь распахнулась и Филлис с маленькой Анной на руках выбежала ей навстречу.

— Джудит! Я все выглядывала в окно, ждала, когда же ты появишься. Думала, может, ты заблудилась? — Она перевела взгляд на дорогу, на лице изобразилось недоверие. — Твоя машина? Я не могла поверить, когда ты написала, что приедешь на своей машине. Какая прелесть! В жизни не видела ничего такого новехонького…

Филлис изменилась. Не то чтобы постарела, но похудела, и на лице уже не играл, как прежде, здоровый румянец. Юбка и вязаный джемпер висели на ней так, как будто раньше принадлежали человеку более крупного сложения, а прямые волосы казались сухими, как солома. Но глаза возбужденно блестели, и ничто не могло стереть улыбки с ее лица.

— Ох, Филлис…

Они обнялись. В те, прошлые годы их объятиям вечно мешала Джесс, сидящая на руках у Филлис, теперь же между ними оказалась Анна, но это не могло их остановить, несмотря на то что девочка явно была недовольна.

— У нее такая мина, как будто мы делаем что-то очень дурное, — рассмеялась Джудит. — Привет, Анна! — Девчушка сердито уставилась на гостью. — Сколько ей?

— Восемь месяцев.

— Такая пухленькая, чудная крошка!

— Зато характер еще тот… Пойдем в дом, ветер пробирает, да и не стоять же нам тут у всех соседей на виду…

Филлис повернулась и вошла в дом через переднюю дверь, Джудит последовала за ней и сразу же оказалась в маленькой комнатке. Здесь было темновато — окно давало мало света, — но, спасибо плите, по крайней мере, тепло; один конец стола был накрыт для чая.

— Я тебе кое-что привезла…

Джудит положила пакеты на свободный край стола.

— Ой, Джудит! Не нужно было этого делать… — А у самой глаза горят при виде ожидающих ее неведомых гостинцев. — Подожди минутку, пока я поставлю чайник, и мы с тобой выпьем по чашечке. — Подтянув ребенка на плечо, она отошла, чтобы разобраться с чайником, потом выдвинула стул и уселась, посадив девочку к себе на колени. Анна схватила со стола чайную ложку и, пуская слюни, сунула ее в рот.

— Зубки у нее прорезываются, у моей золотой.

— Может, поставить цветы в воду?

— Цветы?! Розы! Знаешь, я уже столько лет не видала роз, по крайней мере, таких. А запах! Во что же мне их поставить? У мет ня и ваз-то нету.

— Сойдет и кувшин какой-нибудь. Или банка из-под джема. Скажи мне, где, я сама возьму.

Филлис принялась осторожно снимать оберточную бумагу с бутонов на длинных стеблях.

— В том буфете есть старая банка из-под маринованных огурцов. А кран — сразу за дверью, сзади, в судомойне. Ой, ты только глянь! Я и забыла, как они прекрасны.

Джудит открыла буфет, выудила банку из-под огурцов, прошла с ней через дверь в глубине комнаты И спустилась по двум ступенькам в похожую на пещеру судомойню — высокий флигель с односкатной крышей, прилепленный к двухкомнатному домику с задней стороны.