Повторили с тем же результатом. Камил утешил незадачливого богатыря:

– Ты сильнее меня, не расстраивайся. Просто не умеешь концентрироваться.

– Это ихний прием борцовский, – обрадовался Миша. – Слышь, Григорий! На прием поймал. Научишь, Сереж?

– Почему нет.

Миша полез в карман, хотел отдать проигрыш, но Камил запротестовал:

– Не-е, зачем. На понт не считается.

– Ну коли так… – смотрел на Камила влюбленными глазами. С этой минуты вопросов к новенькому ни у кого не осталось.

Савелов познакомил его с хозяйством лодочной станции. Провел на пристань, показал, как управляться с катером. Объяснил, где кончается их зона – с одной стороны возле березовой рощицы, с другой упирается в павильон «Незабудка». Павильон принадлежал побратимам из бакинской группировки. Еще в сфере их влияния насосная станция, автостоянка, огороженная забором из сварных металлоконструкций (вотчина грузинского князя Гарика Патрикашвили), и складские помещения – продолговатое кирпичное здание барачного типа, с массивными железными дверями. Еще – несколько ларьков, лежаки на пляже, яркие пластиковые тенты и прочее такое, с чего можно стричь купоны, включая катамараны. Зона довольно большая – около двух километров побережья.

– Когда сезон, тут яблоку негде упасть, – сообщил Савелов. – Публика в основном молодняк духарной, но иногда заглядывают и солидные люди.

Камил нет-нет и косился на противоположный берег, где над водой нависала бетонная дамба и – чуть дальше – запрокинутый ажурный купол, напоминающий цирк на проспекте Вернадского. В двух направлениях, расползаясь конусом, уходил в бесконечность высокий, по-видимому, бетонный забор. Непосвященного все это могло навести на мысль, что там какие-то спортивные сооружения, может быть, теннисные корты или водный стадион, чему противоречили две смотровые вышки (в пределах видимости), поднятые на изрядную высоту, на которых маячили фигурки солдат. Вдоль берега, очерчивая запретную зону, плавали ярко-оранжевые буи, под которыми, Камил знал, подводные решетки с торчащими из воды железными пиками. Но все это, конечно, только видимость защиты. Охранять Москву было некому, она сгнила изнутри.

Савелов будто угадал направление его мыслей, и это не понравилось Камилу.

– Объект сурьезный, – указал на тот берег. – Охраняют солдатики. Курам на смех. Все у нас нынче так. Удивляюсь, как Кремль еще не подорвали. А крысы! Видал, какие крысы появились? Размером с теленка. А погода! То жара несусветная, мозги всмятку, то ураганы. Одно слово, светопреставление. Где ты был, Сережа, там так же или по-другому?

– Где я был? – переспросил Камил, поймав простоватый взгляд Савелова. Тот смутился, опустил глаза.

– Вроде ты из Краснодара? Или откуда?

– Оттуда, оттуда, – холодно отозвался Камил. – Куда тебе лучше не заглядывать.

Савелов с опаской отступил на шаг, и Камил поторопился его успокоить.

– Не бери в голову, дядя Коля. Я тебя не съем. На сегодня какие задания?

– А-а, – Савелов тряхнул кудлатой головой, будто выходя из транса. – Да чего хошь, то и делай. Токо на глаза Михалычу не попадайся.

До обеда, до трех часов Камил смолил лодку на берегу. Савелов снабдил инструментом и всем необходимым, объяснил на пальцах, что и как, дальше он сам мароковал. Днище у лодки раздолбанное, со щелями, железные обручи крошились от ржавчины, но работа ему понравилась. Солнышко светило, с воды дул влажный ветерок. Камил разделся до пояса и не разгибался несколько часов подряд. Ошкуривать подгнившее дерево – как коросту с души снимать. Смолистые запахи проясняли мысли, и будущее вырисовывалось довольно четко. Короткий визит в Москву – всего лишь разведка. Без Наташи ему здесь делать нечего.