Изредка подгребал богатырь Миша, предлагал помощь.

– Не-е, – отказывался Камил. – Я сам.

– Корячиться не надо, – учил Миша. – Михалыч уже смылся. Теперь раньше вечера не появится, пока не выдрыхнется у Любки.

– Да мне нравится. Люблю лодки смолить.

Около трех Савелов кликнул обедать. Камил с сожалением оглядел блестевшее свежими заплатками днище. Разделся догола – и с мостка прыгнул в воду. Вынырнул метров за пятьдесят, оглянулся, – трое мужиков повыскакивали из-за стола и пялились на реку, решили, утонул. Камил помахал рукой – и богатырь Миша от радости подпрыгнул и повалился на траву. Мощными гребками Камил пересек водохранилище и, озорничая, ухватился за веревку оранжевого буя. Рядом торчал из воды штырек ограждения. Солдатик на смотровой площадке (отсюда хорошо было видно молодое, безусое, наивное личико) погрозил кулаком и сдернул с плеча автомат. Камил нырнул, развернулся и поплыл обратно.

Через несколько минут присоединился к мужикам, которые дружно его осудили.

– Ты чего, Серый, – взволнованно бухтел Миша. – Тебе, в натуре, жить надоело? У отморозков приказ: кто заплыл за буй – стрелять без предупреждения. В прошлом сезоне с десяток придурков ухлопали. Пусть наркоманы, Михалыч все одно штрафует. За каждого жмурика снимает по десять окладов. Мы с Григорием третий год ни копья не имеем, токо с нас течет. Ты полез под верную пулю. Да ты что, Серый?

– Я же не знал, – покаялся Камил. – А чем объясняются такие строгости?

Вмешался пожилой Гриша.

– Это не строгости, паренек, суровая необходимость момента. Времечко сумасбродное. Без присмотру нельзя. Только дай волю, прямо в отстойнике тонуть будут. Народец-то оголтелый, обкуренный, освобожденный ото всех оков. Мы потом эту воду сами пить будем. Приходится отгонять.

Камил прикинул, что за полдня мужики худо-бедно осушили три пол-литры белой и пива немерено, но держались будто трезвые. Только глазенки у всех радостно поблескивали, включая Савелова. Но он в разговор не встревал, возможно, все еще переживал свою оплошность. Когда проявил излишнее любопытство.

Тут появился обед. Красивая пышная молодка в цветастом сарафане, выткавшаяся будто из воздуха, установила на стол кастрюлю с дымящимся борщом. Потом сбегала в дом и принесла стеклянную банку сметаны, расставила алюминиевые миски. Богатырь Миша хищно повел ноздрями, ухватил красавицу за бочок, отчего та игриво пискнула.

– Знакомься, Серый, кормилица наша, Галиной зовут. Беженка с Украины. Столуется у Михалыча. Заодно оказывает любые услуги за доступную цену. Верно, Галюш?

Молодка отбила наглую пятерню, мгновенно раскраснелась. Полоснула по новичку шальным взглядом.

– Охальник ты, Мишка. Я с тебя с февраля копейки не взяла. Что обо мне товарищ подумает.

– Это верно, – гогоча подтвердил богатырь. – У нас с Гришей кредит. Садись с нами, Галюша, прими со свиданьицем.

Откуда-то из-под стола достал новый пузырь, ловко разлил по чашкам. Девушка заметила:

– Почему четыре, Миша, нас же пятеро, – улыбнулась Камилу материнской улыбкой.

– Серый не пьет, – уважительно сообщил богатырь. – У него скоро соревнования.

– Это правда? – удивилась девушка.

– Правда, – Камил поневоле тоже заулыбался: энергия жизни плескала в девушке через край. – Не пью и не тянет.

– Первый раз вижу такого серьезного молодого человека, – призналась беженка. – Тебе бы, Мишенька, немного взять пример.

– Куда ему, – заметил пожилой Гриша. – Он без стакана, как баба без прокладки.

Борщ оказался превосходный, наваристый, душистый, острый, такого Камил еще не едал.