– Ну да, пока. Но лорд Шайтис желает свести кое‑какие счеты. Раньше не было серьезного кровопролития. Все время шла игра волка с цыпленком. Но теперь цыпленок ущипнул волка за нос. Волк не просто любопытствует или удивляется – он рассержен! Кроме того... – и он умолк, передернув плечами.

– Лардис, скажи нам даже самое плохое, что ты можешь сказать, – попросил его Джаз. – Что там у тебя на уме?

Вновь Лардис передернул плечами.

– Я не знаю... Может быть, и ничего, а может быть, просто несколько мелочей. Позади нас какой‑то туман, и, для начала, мне не нравится уже одно это! – Он указал назад, туда, откуда они пришли. Вдалеке, к востоку, с гор спускалась стена серого тумана, клубами сваливаясь на леса. Туман клубился, накатывал на подножье холмов, как ленивый прибой. – Вамфири разбираются в штучках с туманом, – продолжил Лардис. – Мы не единственные, кто заметает свои следы...

– Но ведь солнце еще не зашло! – запротестовал Джаз.

– Осталось совсем немного до его захода, – бросил Лардис. – А большое ущелье уже давным‑давно находится в потемках. Там, в гуще этих лесов, найдется достаточно тени.

Зек быстрым движением приложила ладонь ко рту.

– Ты считаешь, что это идет Шайтис? Но я ничего не чувствую. Я постоянно слежу, но не учуяла ни одной чужой мысли.

Лардис сделал глубокий вдох.

– Что ж, это приятно слышать. Но если он все‑таки идет, мы его встретим, по крайней мере, на своих условиях. – Он бросил взгляд на горы. – Ну вот, волки сначала выли, а теперь прекратили. Да и наши животные тоже притихли. Ты вон посмотри на своего Вольфа!

Огромный волк Зек петлял где‑то в стороне; уши его были прижаты к голове, а хвост волочился по жесткой земле. Время от времени он приостанавливался и, оглядываясь, поскуливал.

Джаз и Зек взглянули сначала друг на друга, а потом на Лардиса.

– Но, может быть, это ни о чем и не говорит, – пробормотал цыганский вождь. Еще раз пожав плечами, он отправился в голову колонны.

– Что ты обо всем этом скажешь? – тихонько спросил у Зек Джаз.

– Я не знаю. Возможно, все обстоит так, как он говорит. Во всяком случае, чем ближе к закату, тем больше все нервничают. В этом как раз нет ничего нового. Странники не любят тумана и любят, когда животные ведут себя уверенно. Противоположные признаки для них дурной знак. Мы себя настраиваем на то, что это лишь случайное совпадение каких‑то факторов, вот и все, – несмотря на это оптимистичное объяснение, она поежилась и обхватила себя руками за плечи.

– Ты всегда оптимистка? – неуверенно улыбнулся Джаз.

– Потому что я уже многое пережила, – не замедлила она ответить. – И потому, что теперь мы близки к цели.

– Да, ты многое пережила, – Джаз вновь потащил свою тележку. – Но так и не рассказала мне, каким образом тебя отпустила леди Карен.

– Мы были слишком заняты, – пожала она плечами. – Тебе все еще хочется это выслушать? – Неожиданно ей в голову пришла мысль о том, что разговор, пожалуй, несколько успокоит и ее нервы.

– Да, – подтвердил Джаз, – но вначале я хотел бы поделиться с тобой парой сомнений, которые беспокоят меня.

– Что?

– Анахронизмы, – покачал он головой. – Эти цыгане, этот их язык романской группы, их умение работать с металлами.