Похоже, эти его размышления нашли отклик у высших сил. Произошло сразу два события: во‑первых, над вершинами перевала показался яркий краешек полумесяца, восходящего на западе и подкрасившего четверть небосвода в цвет индиго с золотистым оттенком; и во‑вторых... во‑вторых, послышался отдаленный, почти мучительный вой, взлетающий, похоже, к самой луне и вновь отражающийся от нее, – вой, печально разносящийся вдоль ущелья и вдаль – в бесконечность.

Этот вой нельзя было ни с чем перепутать – волки! И тут же Джаз вспомнил рассказы о Контакте Два. Тот волк был жалким, полуслепым, безопасным. Эти – нет. Тот, кто мог издавать такой могучий вой, наверняка отличался отменным здоровьем. Причем ему, Джазу, это не сулило ничего доброго!

Джаз покончил с едой, еще раз промыл глотку от липкого шоколада, надел рюкзак и слез со своего валуна. Пора было продолжать путь. Но... он приостановился, а затем застыл на месте, глядя прямо вперед и вверх... вверх!

До этого свет едва мерцавшего солнца, пусть неуверенно, но все же освещал стены каньона. Глазам Джаза они представлялись неким темным неопределенным обрамлением, в то время как главная картина располагалась впереди. Картину эту представлял собой своего рода горизонт, то есть гребень перевала и тонкая дуга яркого света позади, которая, как отмечал Джаз, постепенно передвигалась с запада к востоку и теперь уже находилась на самом краю поля зрения.

Когда на протяжении последних двух‑трех миль он на момент отворачивал взгляд от солнца, чтобы посмотреть по сторонам или вверх, глаза его, приспосабливаясь к измененным условиям освещенности – глаза, в принципе способные видеть в темноте, – замечали вершины гор, покрытые серебряными шапками снега. Хотя в общем‑то времени разглядывать пейзажи у него не было. В основном его внимание было приковано к несуществующей дороге, то есть к выбору пути, ведущему вперед сквозь валуны и каменные завалы. В принципе, пока он шел, ему и не приходило в голову, что эта воображаемая дорога существует и на самом деле. В своем родном мире он попросту ожидал бы наличия какой‑нибудь дороги, в этом же – наличие ее ускользало от его внимания. До сих пор.

Но теперь путь стал значительно прямее. Там, у входа в ущелье, двумя часами ранее, расстояние между склонами составляло более мили, возможно, и полторы мили, а теперь сузилось чуть ли не до двухсот ярдов, превратившись в узкую горловину – ровную дорогу, идущую меж стен ущелья. Вершина перевала, насколько он? мог судить, находилась всего в четверти мили, и наконец добравшись до нее, он смог взглянуть на солнечную сторону мира по ту сторону горной цепи.

Он застыл от неожиданности, увидев следующее.

Луна, быстро восходя над западной частью горной цепи, теперь освещала своим серебристым с желтоватым оттенком светом восточную стену. Джаз находился неподалеку от нее, так что и до этого отмечал неотчетливый черный силуэт чего‑то вроде башни, нависавшей сверху. Но сейчас это был уже не просто силуэт, не какое‑то узкое горное образование из черной породы, устремленное вверх – этот могучий утес, возвышавшийся над каньоном, принял ныне совершенно иной вид.

Сейчас Джаз отчетливо видел при ярком лунном свете не что иное, как замок, построенный на головокружительной высоте! Да, замок, и в данном случае и речи не могло быть о каком‑то оптическом обмане. Там, где когда‑то поверхность утеса пересекала горизонтальная полка, теперь возвышались стены крепости, фантастическим образом сливающиеся вверху с естественным горным массивом. Замок, форпост, охраняющий вход в ущелье. И Джаз не сомневался с самого начала в его назначении – охрана ущелья!

Высоко задрав голову, он смотрел на освещенное луной суровое, мрачное, бездушное здание явно военного назначения. Тут были и стены с массивными зубцами и зияющими амбразурами, и башни разной величины, поддерживаемые каменными кронштейнами, опоясанные боевыми террасами.