Принялась водить ладонями от шеи к плечам, от локтей к запястьям, и снова вверх, сначала с одной стороны, потом с другой, потом через грудь, словно стремилась познать и запечатлеть в своем сознании каждый дюйм его тела.

И тогда он понял, почему она закрывала глаза.

Но он не мог долго оставаться незрячим. Слишком многое еще предстояло открыть и увидеть.

На ней все еще были надеты высокие сапоги, и он, разыгрывая оруженосца, помог ей разуться, а потом снял и свои сапоги тоже. Теперь застеснялась уже она, оставшись перед ним в одних шерстяных чулках.

В замешательстве он сел на кровать. Женщина в юбке всегда была доступна для соития. Но с женщиной в мужском облачении он еще не имел дела.

Она встала с решительно сжатыми кулаками, повернулась к нему спиной и распустила невидимые его взору подвязки. Потом медленно, очень медленно сняла чулки, обнажая бедра, ноги и…

Он выдохнул ее имя? Кажется, да.

Сидя на краю кровати, он дотянулся до нее и привлек к себе, а после его пальцы проникли меж ее ног.

Позволив ему принять на себя ее вес, она развела ноги и подалась вперед, раскрывая бедра навстречу его ищущим пальцам.

Сейчас. Немедленно, закричало его тело, тугое от страсти.

Горячая, скользкая, она тоже была готова. Ее бедра задвигались, приспосабливаясь к ритму его пальцев, и он понял, что больше не может ждать. Он хотел ее всю прямо сейчас.

Опрокинув ее на постель, он накрыл ее своим телом — его губы на ее губах, ее груди прижаты к его торсу — и понял, что ниже пояса до сих пор одет. Он потянулся вниз, чтобы высвободиться…

— Нет! Нет!

В первое мгновение смысл ее слов не дошел до него. И лишь когда в лицо ему врезался ее кулак, когда ногти вонзились в плечи, а колено ударило в пах, только тогда он застыл, задыхаясь, и ошеломленно посмотрел вниз, все еще вжимая ее в перину. А потом откатился в сторону, подальше от нее.

Не мигая, тяжело дыша, он ждал, когда его разум вернется в тело.

Сначала он подумал, что она сошла с ума.

Потом, что спятил он сам.

Нет, ее желание невозможно было истолковать превратно. Она сама сняла последний предмет одежды, сама опустила последний барьер. Что же изменилось?

Лежа на спине, он посмотрел на нее. Она отвернула лицо, прерывисто дыша, и он не мог видеть выражение ее глаз.

Его желание увяло, но продолжало бурлить в его венах. Он встал, прошелся по комнате, помешал дрова в очаге, а потом ударил кулаком по стене так сильно, что заболела рука.

— Что… как… почему… — Черт. У него никогда не было проблем с речью. Или с женщинами. Он поднял голову и взглянул на нее. — В чем дело, Кейт? В чем я провинился?

Отважная воительница, мятущаяся душа, страстная женщина — все грани ее натуры, о которых он знал, исчезли. В свете очага на кровати сидела другая Кейт. Не та, что пренебрегала его ласками. И не та, которая их боялась. От нее осталась одна пустая оболочка.

Она оглядела комнату, избегая его взгляда.

— Где Смельчак?

Он издал вздох. Острое сожаление, которое им овладело, казалось, никогда его не отпустит.

— Понятно, — произнес он, хотя не понимал ровным счетом ничего. — Ты не хочешь меня.

Он подобрал с пола тунику и натянул ее через голову.

— Нет! — Она соскочила с кровати и схватила его за руки, словно испугавшись, что он может исчезнуть. — Нет. Все не так, как ты думаешь.

Он заглянул ей в глаза, постепенно вспоминая. Так уже было раньше. Точнее, так бывало всегда, когда они целовались. Сначала страсть, потом отторжение.

Она начинала желать большего только в те моменты, когда он не трогал ее. Когда подавлял свой собственный пыл. Бессмыслица.