Она покачала головой.

— Я не хотела, чтобы ты знал.

И тут ее спокойствие разлетелось вдребезги. Отвернувшись, она вся съежилась, плечи ее затряслись, ладони зажали рот, удерживая рвущуюся изнутри боль. Боже, как она справлялась со всем этим одна?

Он взял ее на руки, сел на кровать, укачивая, словно ребенка. И наконец сквозь слезы она издала крик, похожий на стон смертельно раненого животного. Но даже теперь постаралась заглушить его, чтобы никто снаружи ее не услышал.

Всхлипывая, она закусила губу и спрятала лицо на его плече. А он держал ее на коленях, давая выплакать все свои слезы.

— Но ты все равно мне рассказала, — много позже прошептал он.

Она подняла голову и улыбнулась сквозь слезы.

— Ты другой.

— Ах, Кейт… — Он прижал ее к себе и бережно обнял, словно кольцо его рук могло защитить их обоих. — Едва я решил стать настоящим приграничным малым, как ты говоришь, что я другой. — Одержимый жаждой крови, он хотел только одного — возмездия.

Женщина в его объятьях нуждалась в исцелении, но этим он займется позже. Когда отомстит.

Он держал ее, сдерживая желание осыпать ее поцелуями, и в конце концов она расслабилась, доверяясь ему, и уснула. А он смотрел, как над холмами поднимается растущая луна.

Неизбывной оставалась только земля. Все остальное было подвержено переменам.

Но его отношение к Кейт не изменилось. Напротив, в нем стало больше любви, больше нежности. Окрепло желание оберегать ее. Он не стал воспринимать ее иначе, более того, теперь он понимал, что сделало его Кейт такой яростной и отважной.

Он прижимал ее к себе и, пока ждал рассвета, понял, что не знает человека, вселившегося под кожу Джонни Брансона.

При дворе он жил среди бесконечных интриг и ненадежных людей. Ко всему в жизни — к поручениям, женщинам, обещаниям — он относился несерьезно, избегая привязанностей, сторонясь всего, что могло причинить боль утраты, ведь в любой день все в его жизни могло измениться.

Но у человека, который держал в объятьях Кейт Гилнок, не было ни малейшего желания отдавать Вилли Сторвика смотрителям. Его не интересовали ни придворные должности, ни богатая жена, ни мир на границе.

Он видел перед собой только одну цель. Убить Вилли-со-шрамом. И если его повесят за это, что ж, значит он умрет счастливым человеком.

Этот человек был незнаком Джону, но он прочно обосновался в его теле и не собирался никуда уходить.

Этот человек был Брансоном.

* * *

Невозможно представить, что мужские объятия могут быть такими надежными.

Невозможно представить, что он обо всем узнал. И не отверг ее.

Не переменится ли его отношение, когда он все взвесит?

Кейт открыла глаза. Ощутила, как ее ресницы затрепетали на его коже, вдохнула его запах. Мягкие волоски на его груди щекотали губы, и она испустила вздох, мысленно поблагодарив Бесси за то, что та устроилась на ночлег в другом месте и оставила их наедине.

Медленно она подняла голову и увидела нового Джонни Брансона.

Он закалился, в нем проявился характер. Когда он приехал много недель назад, он был решительным, даже дерзким, но в то же время беспечным и легкомысленным, и смотрел на мир так, словно в нем не существовало ничего по-настоящему страшного.

Теперь его губы, на которых так часто играла улыбка, сложились в резкую и прямую линию, будто утратив дар целовать.

Она потянулась к нему, очертила пальцем контур его губ, но он отвел ее руку в сторону.

— Ах, Джонни. Неужто из-за меня ты навсегда разучился улыбаться?

Он сразу одарил ее улыбкой.