|
Они принадлежали не только тебе, а всем нам. - Он тоже не имел права красть чужую невесту. - Боже всемогущий! Ты сведешь меня с ума! Чужая невеста! Регент и твоя невеста! Что важнее - они или будущее целой нации? Разве дело в одном только регенте? - Что регент, что его семья - мне все едино, - сказал Андре-Луи. - Тебе все едино? Глупец! Как ты можешь так говорить, когда речь идет о судьбе монархии? - Монархия - это дом Бурбонов. Дурная услуга, которую я оказал Бурбонам, не идет ни в какое сравнение с той подлостью, которую устроил мне один из них. Вред, который я нанес их делу, можно исправить. Вред, который нанес мне глава дома Бурбонов, тот самый человек, ради которого я трудился и рисковал жизнью, не исправить никогда. Могу ли я служить ему после этого? - Оставить службу - ваше право, - тихо и печально ответил Ла Гиш. - Но вправе ли вы уничтожать то, что принадлежало не только вам? - Не только мне? А разве не я обнаружил и собрал эти документы? Разве не я ежечасно рисковал собственной головой, чтобы посадить на трон это ничтожество - графа Прованского? И вы еще говорите, что бумаги не мои. Впрочем, мои они или не мои, но их больше нет. Финита ля комедия. В ярости и отчаянье де Бац только и мог, что поносить компаньона: - Ах, паршивец! Просто негодяй! Вот-вот уже все должно было успешно разрешиться, а ты в припадке злобы все разрушил, не оставил никакой надежды. Все наши труды насмарку, все жертвы были напрасны. Шабо, Делоне, Жюльен, братья Фреи, Леопольдина, наконец! Маленькая Леопольдина, о которой ты так пекся. Боже мой, все прахом! Все бросить в жертву на алтарь обиды! Проклятье. И все потому... - Довольно уже, - прервал его восклицания Андре-Луи. - Этого достаточно. Когда немного успокоишься, ты, возможно, поймешь... - Что пойму? Твою низость? - Мучение, толкнувшее меня на этот поступок. - Моро устало провел ладонью по лбу и хрипло продолжал: - Жан, если какое-то соображение и могло меня удержать, то это мысль о том, каким это для тебя будет ударом. Но в ту минуту я об этом не подумал. Мы были хорошими товарищами, Жан, и мне жаль, что все так вышло. - Можешь убираться со своими сожалениями к дьяволу! - рявкнул де Бац. - Там тебе самое место! - Он было замолчал, но распиравшая его ярость все требовала выхода, и барона вновь понесло: - Вот что происходит, когда полагаешься на человека, способного хранить верность только себе самому. Сегодня он роялист, завтра революционер, потом снова роялист - смотря по тому, что более выгодно для него лично. Единственной, в чем ты последователен, - это твое вечное амплуа Скарамуша. Бог мне свидетель, я не понимаю, почему до сих пор не убил тебя. Скарамуш! - с бесконечным презрением повторил он и наотмашь ударил Андре-Луи по щеке. |
