Лиф повесил голову.

Глава 7. Глубокие грязи

Фургон катился по ухабистой дороге. Колеса скрипели, цокали копыта, но Стивен больше не пел. Внутри было темно. Лиф и Жасмин сидели возле Барды, поддерживая его на крутых поворотах.

Они провели в заброшенной хижине около часа, когда их нашел Стивен. Лиф вздрогнул, вспомнив, что случилось, когда торговец увидел скелеты и прочитал письмо.

Лицо Стивена помрачнело. Грудь начала вздыматься, глаза закатились, зубы заскрежетали. «Нет! Нет!» — закричал он, колотя кулаками о ветхую стену. Лиф знал, что Стивен борется с Невитом, не позволяя своему дикому брату снова выбраться наружу.

Через несколько минут битва была выиграна, Стивен повернул к ним усталое лицо.

— Что нельзя изменить, нужно принять, — мрачно сказал он. — Мы должны жить дальше. — Торговец склонился над Бардой. — Это моя вина, — прошептал он. — Я был уверен, что вы знаете про зубастое поле.

— Барда выживет? — В горле Лифа стоял комок, когда он задавал этот вопрос.

Стивен кусал губы.

— В Глубоких грязях за ним будут хорошо ухаживать, — сказал он наконец.

Он взял Барду на руки, как будто тот был маленьким ребенком, и, не взглянув на Лифа и Жасмин, вышел из хижины. Друзья поплелись следом, отлично понимая, что Стивен не ответил на вопрос.

Они молча перешли по каменной тропе зубастое поле и приблизились к одинокому фургону. Сваленные деревья, преграждавшие дорогу, были отброшены в сторону, корзинки, старые бочонки и остальной мусор исчезли, словно их унес ветер.

Стражей тоже не было видно, только несколько окровавленных клочков одежды валялось на дороге. Невит выбрал самый простой способ избавиться от жертв. Зубастики сегодня прекрасно попировали.

Спустя несколько часов в фургон просочился отвратительный запах гнили. Жасмин поморщилась.

— Что это? — прошептала она.

Лиф пожал плечами и чуть не упал, когда фургон пошатнулся, въезжая на неровную землю. Мальчик посмотрел на Барду. Повязки на глубоких ранах были пропитаны кровью. Он выпил немного воды, а когда друзья смазали ему губы медом Королевы Пчел, облизал их. Но он не открыл глаза и не проронил ни слова.

«Он жив только благодаря меду, — подумал Лиф. — Но как долго Барда еще продержится? Скорей бы мы приехали! В штабе о нем позаботятся, промоют раны, сменят повязки. И если… — Мальчик старался об этом не думать. — Если Барде суждено умереть, то он умрет в тепле, на мягкой постели, а не в холодном, вонючем, трясущемся фургоне».

Но фургон уже останавливался. Двери распахнулись, Лиф и Жасмин вылезли наружу.

Дождь прошел. Солнце осветило небо тусклым рыжеватым светом, и взгляду путников предстала удивительная картина. Фургон стоял посреди огромной свалки. Здесь валялись гниющие лохмотья, кости, обломки мебели, битая посуда, ржавый металл, жалкие объедки. По свалке шатались нищие, без смущения роясь в вонючем мусоре.

Лиф сердито воззрился на Стивена.

— Зачем мы здесь остановились? — спросил он. — Мы должны поскорее доставить Барду в Глубокие грязи.

Стивен молча указал на табличку, у которой остановился фургон.

Не успел Лиф вымолвить и слова, как один из нищих, тяжело опираясь на палку, подошел к ним. Черная повязка закрывала ему один глаз, нос и рот были прикрыты платком, наверняка для того, чтобы избавиться от ужасного запаха. Нищий поклонился, внимательно оглядывая путников здоровым глазом.

— Что вы ищете, позвольте спросить, здесь, среди отбросов Тила? — прохрипел он.