— Это тебе.

Он просиял, расправил подарок и сразу же надел.

— От кого?

Говорить, не говорить? Все равно скоро выяснится, что мы у бабушки.

— Поклянись, что не расскажешь родителям, — с нажимом сказал я.

Он задумался, кусая губу. Вероятно, его обрабатывали, и сейчас он делал выбор. Давай, братишка, учись брать ответственность, а то, как в прошлой жизни, будешь по жизни болтаться, как дерьмо в проруби! Дерзай, маменькин пирожочек! Но Борис выбор не сделал, не успел: из класса высунулась остроморденькая девочка и позвала его:

— Мартышкин, ты чего это? Быстро на место!

— Изыди, макака-резус! — шикнул я на нее, а брату сказал: — В общем, подумай до конца занятий, время есть. Мы тут же, в кабинете географии.

Он рванул в класс, словно за ним Крюгер гнался, а мы направились в свое крыло.

— Так а Руся что? — перешел Илья к самому интересному.

— Я его подкараулил на пустыре, избил и припугнул обрезом. Убедительно так припугнул.

— А он?

— Намочил штаны. В прямом смысле слова. Думаю, будет обходить нас десятой дорогой.

— Жаль, я не видел, — вздохнул он, и мы вошли в класс, где все уже расселись по местам.

Скорее всего, Руся скрыл свой позор, потому что мое появление ажиотажа не вызвало, только Желткова заерзала на стуле, приосанилась. Если влюбленность еще и за собой ее следить научит, вообще песня будет, значит, не зря я небо копчу.

Вера Ивановна с укором посмотрела на нас, мы извинились и юркнули за свою парту, вторую у стены. Учительница подошла к доске, написала темы занятий, напомнила, какие нам надлежит повторить правила, и я заскучал. Открыл учебник — блин, ровно на том месте, где нарисовал ядерный гриб, повел плечами, вспоминая свою смерть, и уставился за окно, где мелькали стрижи, шевелили листьями тополя, и точка самолета перечеркивала небесную синь белой линией, точно ошибку.

Тридцать два года — и ничего не станет. От осознания этого реальность стала более яркой, более осязаемой, и захотелось искупаться в море. Нырнуть, открыть под водой глаза и протянуть руки навстречу солнечным лучам, пронизывающим толщу воды.

Урок был спаренным, я механически записывал за учительницей и думал о своем. Что решит Борис? Хватит ли ему смелости дождаться меня, или он побежит домой от греха подальше и доложит маме, что я задумал? Брат из той реальности так и сделал бы. Как поступит этот? Скоро станет ясно.

Вообще рискованно было его вовлекать, но я должен был дать брату шанс.

Наконец прозвенел звонок, я сорвался с места и выбежал в коридор… Бориса там не было. Насколько Наташка делала все назло, настолько же младший брат старался угодить и подлизывался, при случае ябедничал. Может, отец и прав: из него получится отличный мент. Не милиционер — именно мент, мусор. Он даже преуспеет, интригуя против начальников и подсиживая их.

— Не закончили еще? — спросил Илья, имея в виду брата.

А ведь и правда, шестиклассников могли просто задержать.

Глава 19

Действовать будем мы

Мы направились к кабинету русского. Не дошли метров пять, и дверь распахнулась, оттуда высыпали шестиклашки, горластые, как стая скворцов. Значит, их все-таки задержали! На душе полегчало от мысли, что брат не сбежал домой, не смалодушничал.

А вот и Боря идет — голова опущена, подошвы шаркают по полу. Увидев меня, он зашагал быстрее. Подошел, расправил плечи и отчеканил:

— Я клянусь, что родителям ничего не скажу.

Илья ткнул пальцем ему в грудь.

— Заметь, при свидетеле поклялся.

— Так где вы с Наташей живете? — спросил Борис.