|
На этот раз летели без танка, потерянного в Лиме. Двенадцать человек – «холодная дюжина», как прозвала их группа сопровождения. Из первой восьмерки шел только Ник Завадски; из опытных икс-комовцев – Везунчик Ревеню, Адам Дориго, Дьюла Чонгради и Вернер Келлер; из тертых в боях – Артур Миллс и Костя Белов; из понюхавших миссии – Тернер, Скаветти и Бергер; плюс трое новичков – австралиец из Брисбена Майкл Строрм, смуглый курчавый турок Ахмет Тюрамаз и меланхоличный швед Густаф Сегерсен. Пир, снова пославший подальше постельный режим и разругавшийся с врачами, со смешанными чувствами провожал товарищей взглядом. Да и разве мог он, единственный из оперативников, остающийся на базе, не придти сюда, в ангар, к урчащему турбинами «Рейнджеру», готовому взмыть в небо, голубеющее в конце стартового тоннеля? И Стив МакМаннаман пришел, мрачный, как Арктика зимой. На складе имелся еще один танк, с ракетной установкой на борту вместо пушки, но решено было брать вражескую базу без танков. А значит дистанционщикам – МакМаннаману и его напарнику Станиславу Бржизе – оставалось только скрипеть зубами, и надеяться, что либо новые танки привезут, либо руководство изменит мнение относительно состава оперативной группы.
Пир оставался в ангаре до тех пор, пока транспортник с гулом не исчез в тоннеле. Потом вздохнул и побрел на командный, к ван Торенсу, надеясь, что Батт его не выгонит. По правде говоря, надеялся он не очень. Дистанционщики направились следом за ним. Те, кто летел на задание, расслабились в десантном отсеке. Спинки кресел были откинуты. Отсек, где расположились двенадцать икс-комовцев, больше напоминал салон пассажирского лайнера, только кресла стояли гораздо реже и не по два-три в ряд, а по одному. Рядом с каждым сверкали хромом и пластмассой зажимы и крепления для оружия и снаряжения. Впереди, над овальным люком в кабину пилотов, мерцал большой экран. Сейчас на него транслировали новости из Лондона, но ближе к началу миссии на связь выйдет командный центр проекта и ставший уже привычным и родным голландец ван Торенс спокойным и уверенным голосом расскажет, что новенького им может встретиться в предстоящей операции. – Hi, ребята! – возник ван Торенс. – Вам большой привет от Пира; вон он сидит. На экране на миг возник нахохлившийся и недовольный, как намокший воробей, Геннадий Лихачев, лейтенант из первой восьмерки. Рядом с ним сидели присмиревшие в присутствии начальства дистанционщики. Батт на них и Пира косился, но молчал. – Вот что значит боевой офицер! – восхитился Завадски. – Дисциплина дисциплиной, но ведь понимает, что Пир сейчас в койке не улежит… – А ты познакомь шефа со своей бабушкой, – с самой серьезной миной посоветовал Ревеню и все оперативники дружно захохотали. Улыбнулись и в командном центре, по ту сторону экрана. Включая самого Батта. – А что? – Завадски ничуть не смутился. – Это идея! Надо будет обдумать и позвонить бабушке. – А меня ты решил не спрашивать? – осведомился Батт грозно, но глаза его смеялись. – Это будет сюрпризом, шеф! – не растерялся Завадски. – Ладно, – отрезал Батт. – Хватит болтать. Марк, прошу. – Ага, – отозвался ван Торенс. – Итак, что у нас плохого: да ничего. Эксперты с семидесятипроцентной вероятностью считают, что это будет база флоатеров, а не сектоидов. – Это еще почему? – подал голос Дориго. – Сектоидов мы встречали в основном в южном полушарии, а единственный абдуктор флоатеров – в северном. |
