— Придворный франт — вот кто из него получится! — моментально отбила подруга. Обернувшись, Тана увидела, как Гело нежно обнимают холеные ручки сидящей рядом девушки. — Шут гороховый!

— Не ревнуй, — принялась успокаивать я подругу. — Твои результаты нисколько не хуже. Последним, кого пригласил профессор Торкан, был Даян. Юноше вручили красную мантию, которой награждали выпускников, сумевших достичь определенных высот в познании магических наук, но все же уступающих тем, кто удостаивался белой. Даян, владеющий магией стихий, никогда не переживал по поводу своих успехов и поэтому сейчас ему было все равно, какого цвета мантия будет украшать его плечи. Те же, кому за годы учебы не удалось раскрыть весь свой магический потенциал, получили синие мантии. К счастью для школы таких выпускников было немного. Затем настал черед учеников факультета Иллюзорного мастерства, которых награждали мантиями с изображением хамелеона — извечным символом магов-иллюзионистов. Первой, а значит лучшей, из выпускников факультета Художественных искусств объявили Танаис. Как и предыдущим ученикам, Кротч вручил Тане диплом и попросил скинуть мантию. Девушка выглядела спокойной, но я знала, как она сейчас переживает. Танаис была единственным ребенком в семье, и родители ожидали от нее наивысших результатов, поэтому на протяжении десяти лет Тана делала все возможное, чтобы не разочаровать их.

— Белая мантия! И снова послышались рукоплескания. Девушка облегченно вздохнула, поблагодарила преподавателей и хотела уже спускаться вниз, когда Кротч попросил ее задержаться.

— Будет непростительной ошибкой с нашей стороны не наградить вас второй мантией. — Директор выдержал торжественную паузу. Танаис обернулась к притихшему залу и вопросительно посмотрела на меня. Я пожала плечами, давая понять, что тоже не в курсе. О какой мантии идет речь? Все ученики, когда-либо окончившие Айлин-илион, удостаивались одного диплома и одной мантии — белой, красной или синей. Все зависело от того, какие результаты они сумели показать за годы обучения. Но второй мантии не получал никто и никогда. По крайней мере, я ни о чем таком не слышала. По лицам остальных учеников, пребывающих в крайней степени изумления и недоверия, стало ясно, что им так же, как и мне, ничего не известно. За что же Тана заслужила вторую мантию? Со своего места поднялся глава факультета Предсказания и ворожбы, профессор Лэнгтон. Приблизившись к недоумевающей девушке, он мягко произнес:

— Мистер Кротч прав, было бы несправедливо отпускать вас, дорогая Танаис, без мантии прорицательницы. — С этими словами профессор, словно фокусник, подбросил в воздух легкий шелк, потом поймал его и накинул на плечи шокированной девушки белую мантию с символом факультета — черной пантерой, глаза которой, вышитые золотыми нитками, казалось, светились под бликами множества свечей. В зале повисла тишина, и только тихая мелодия скрипки да шум листвы продолжали в унисон сплетать музыкальный узор. А ведь они правы. Танаис по праву заслужила вторую мантию. Девушка, десять лет назад признанная бессильной, сегодня стала одной из самых одаренных высших…

…Талант писать картины у Танаис открылся еще в первый год обучения, а вот о ее втором, скрытом даре, нам стало известно лишь спустя несколько лет.

К десяти годам девочка уже слыла лучшей ученицей факультета. Она могла часами стоять у мольберта, не чувствуя усталости и голода. Если ее посещало вдохновение, никакая сила в мире не способна была оторвать Тану от работы. Учителя нарадоваться не могли на способную ученицу, а ученики других факультетов, глядя на ее выставленные в залах школы картины, начали испытывать к девочке неподдельное уважение.