Люди молятся Миротворцу, как молились владыке Адаму, и расползается по Единой Земле гнилой запах из сожженных кумирен, люди верят в человека, полагая, что веруют в Господа. А дикие маги уже начали свою войну.

Они хотели выдать волю владыки Адама за волю Творца... Взяли грех на душу, что ж, бывает, но вот платить за это придется не только интуитам. Кто придумал вызвать элементалей? Уж не Ирма ли? И в академии далеко не сразу поняли, что часовни Миротворца уничтожены духами. Духами, а не ангелами. А когда поняли, вспомнили, что в Единой Земле лишь оборотни водят дружбу со стихиями...

Письмо Старому ушло с герцогским курьером. Злое письмо. Старый мудр, но даже он вынужден порой подчиняться не разуму, а традициям. Старый не простит.

Герцог не дождется ответа – орден Храма успел перехватить гонца. Но будет новый гонец, и еще один, и еще – столько, сколько понадобится. А братья‑рыцари – что станут думать они, когда поймут, что по приказу командора снова и снова действуют против воли правителя?

Вот и выходит, что надо остановить все это. Надо хотя бы попробовать. Вынудить того, на Триглаве, отпустить душу владыки Адама, убедить митрополита покаяться... Да его и убеждать не придется. Он сам начнет каяться, когда увидит, что натворил, куда хотел увести свою паству. Погасить смуту, остановить возможную войну, сделать все, что можно сделать.

Ведь уехать все равно некуда. Не пустит на Север стеклянная стена.

Все суета, тлен, и дела людей все равно что копошение муравьев в жидкой грязи, и важнее всего спасти свою душу. Сколько ее осталось, той души?

А сэр Герман, командор, лишь развел руками:

– Так вышло, Арчи: ты теряешь душу, и ты угроза для всего, что есть живого и в Единой Земле, и в Большом мире, куда мы вот‑вот вернемся. Я знаю, ты ждешь от меня совета, но не представляю, что сказать тебе. На твоем месте я нашел бы способ умереть.

Нет уж! Можно предавать. И убивать можно. И грешить так, чтобы нечисть в аду зеленела от зависти. Но вот умирать нельзя. Нельзя, пока Господь не скажет: пора, Артур.

А Он не говорит. И значит, есть надежда.

Я не знаю любви, но я видел зрачок.

Где вода превращается в кровь

Только путнику может ударить в лицо

Пряный ветер с восточных холмов,

А распахнутый свод или куст с поседевшим листком

Все будет после,

Все будет после, а пока мы идем,

А пока мы идем..

* * *

Варг действительно был нужен в столице для того хотя бы, чтоб встретиться с ним. Старшей женой будущего герцога – раз Сватоплук сказал, что отец прочит Варга в правители Единой Земли, значит, так оно и есть, – должна стать Ирма, а не маленькая Симила.

Он сам хочет венчать их, но говорить ему об этом совсем некстати – может выйти так, что таинство венчания, совершенное владыкой Адамом, не сочтут законным. Ирма и сама остереглась бы сейчас доверять брату не то что венчание, а даже и обыденную требу. Он изменился. Сильно изменился.

За ужином она помалкивала, бросая на Сватоплука короткие взгляды. Тот жевал черствый хлеб, запивая его разбавленным вином. Вода в Развалинах была плохая, вонючая, сама Ирма ни за что не стала бы ее пить, а вот братик пил и в вино доливал. Той водой, что приносили элементали, он брезговал.

Разницу между духами и демонами Сватоплук прекрасно понимал: ему ли, столько лет повелевавшему сотнями самых разных нечистых созданий, не знать, что они ничего общего не имеют с природными стихиями? Но понимать, почему элементали радостно и без принуждения выполняют просьбы Ирмы, он отказывался. Ирма поначалу пыталась объяснить тонкости взаимоотношений духов и оборотней и то, каким образом Варг убедил своих друзей выполнять ее разные мелкие поручения, потом поняла, что для Сватоплука и Варг, в сущности, такая же нечисть, как демоны или элементали.