их знает, откуда они - может, и из этого самого Санктъ- Петербурга?

     Осторожности ради Ивана Непомнящего все-таки побили, но не как Антихриста,

а как разнузданного и порочного в помыслах жеребца.  Стали думать, что делать с

родившимися дьяволицами.  Отец одной из них,  Антон Голубков,  высказался в том

плане,  что дьяволица его доченька или нет, но многим поселковым экзорсистам не

поздоровится,  если они не  заткнутся и  на  его младшенькую напраслину лить не

перестанут.  Голубков мужиком  был  видным,  кулаки  -  как  дыньки  спелые,  и

возражать особо Антону никто не  стал.  Себе дороже!  Те же,  кто в  журнальную

публикацию уверился,  утешали себя тем,  что пока девочки вырастут, жизнь уже и

пройдет.  А  что  старому человеку конец света?  Нет у  старика к  нему особого

страха,  главное -  погрешить пока, чтобы в нужный день было за что перед Богом

оправдываться.

     Естественно,  пронюхали о  рождении  необыкновенных детей  и  уфологи.  Да

только кто ж их пустит в дом,  новорожденных разглядывать?  Самое опасное время

для сглазу.  А глаза у уфологов, как многие уже отмечали, были весьма и весьма.

Поэтому Ворожейкина с  Кононыкиным с  ихними рамками и  на  порог  не  пускали,

ходили они около хат,  и биолокаторы у них вращались,  как пропеллеры, их за то

так И  прозвали россошинскими Карлсонами,  пусть не  шибко похоже,  да  зато по

существу.

     А  отец  Николай  затею  похитрее обдумал.  Он  родителей детишек крестить

уговорил.  Отец Николай как  рассуждал?  Если это  дочки Антихристовы,  то  при

крещении бесовская сила себя обязательно покажет.

     Не  показала.  Девочки  с  любопытством  вслушивались в  слова  настоятеля

Двуреченской церкви  и  с  видимым удовольствием проглотили по  ложке  кагору с

медом. Не возражали они и против купели, только голосили пронзительно, но детям

малым оно  так  и  положено.  Отец Николай тайком замерил штангенциркулем ихние

родинки.  Величина получалась одинаковая.  Он  уж  совсем  исхитрился вырвать у

деток для исследовательских целей по рыжему волоску,  но тайные усилия заметили

бдительные родительницы и  отогнали исследователя от  младенцев.  Отцу  Николаю

показалось,  что  одна  из  будущих дьяволиц при  этом ехидно ему  подмигнула и

скорчила рожицу.  Ничего страшного в  ее  лице  не  было,  однако отца  Николая

почему-то пробил потный озноб.  В  довершение ко всему он рассорился с попом из

Двуреченской церкви отцом  Серафимом,  который из-за  неясных ему  исследований

прихожан терять не хотел.

     - Если каждый будет у детишек с головы волосенки рвать,  -  хмуро сказал в

редкую бороду отец Серафим,  - то кто ж в такую подлую церковь ходить станет? Я

тебя,  Коля, сильно уважаю, но ты в моем Божьем доме не пакости, и так верующих

намного меньше стало. Все в бизнес подались, молиться людям некогда, вся паства

"бабки" делает.

     - Эх,  Серафим,  -  в  сердцах вздохнул Николай.  -  Как заутреню за  тебя

провести,  значит,  выручай Коля,  а как научный факт достоянием общественности

сделать,  так я,  получается,  мелкий пакостник?  Не ожидал от тебя таких слов,

Серафим.