думаю: а вдруг Дмитрий прав? Вдруг это вторжение?

     - Тогда еще более обидно,  -  вздохнул священник.  - Обуздать вожделения и

помыслы, уверовать и не дождаться. Что может быть горше?

     Они замолчали,  и Кононыкин не стал подходить к ним. Медленно он прошел по

улице и вышел на дамбу,  стелющуюся вдоль пруда.  Углубившись в размышления, он

шел по дамбе в серую пустоту.  На востоке вставали исполинские тени, но Дмитрий

боялся вглядываться в  них.  Каждый мог  представить себе  в  этих  тенях нечто

знакомое по откровениям Иоанна Богослова.

     В ивовых кустах по-над плотиной послышался негромкий говор,  и это привело

Дмитрия  в  чувство.  На  берегу,  расставив ноги  в  резиновых сапогах,  сидел

Александр Петрович Степанов.  Рядом с  ним,  вытянув хвост и немного похожую на

лошадиную голову,  плескался в воде хвос-тоглаз, заглядывающий в лицо Степанова

всеми тремя глазами.

     - Эх ты,  дурашка,  -  говорил Степанов.  -  Мелочь это все, мелочь. Здесь

такие сазаны водятся,  что и не вытащишь порой,  но их только на закидные взять

можно. На вареную картофелину.

     Хвостоглаз тихо урчал. Видимо, соглашался. Кононыкин улыбнулся и продолжил

путь.  Он не знал, куда идет и зачем, только осознавал, что должен идти, должен

двигаться,  потому  что  движение рождало ощущение продолжающейся вечной жизни.

Надо было идти, пока не кончился завод у космической игрушки, именуемой Землей.

     В  небе  над  его  головой полыхали зарницы,  раскатывались огненные шары,

сверкали молнии -  зыбко и  призрачно в залитых утренним туманом сумерках,  все

вокруг дрожало от  падающего с  небес гула.  Восток уже  алел,  высвещая четыре

грозные исполинские фигуры,  но  точно так  же  горели и  все остальные стороны

света,  словно солнце вставало сразу со всех четырех сторон. Срывались с небес,

космато сгорая в атмосфере,  звезды.  Завывая,  неслись к земле горящие обломки

самолетов.  И не понять было,  то ли над просыпающейся Землей действительно шел

бой с  инопланетными силами вторжения,  то  ли  грешники,  убоявшиеся Страшного

Суда,  вступили в  последний и  страшный своей безнадежностью бой  с  воинством

непостижимого неведомого Создателя, когда-то вдохнувшего в них столь яростный и

непокорный Дух.

     Волгоград, апрель 1999 года