|
Но учти и другое: случись все так, наше счастье было бы очень недолгим. Если не считать привлекательности для противоположного пола, у нас с тобой мало общего. Мое будущее – не твое будущее, мои друзья – не твои друзья, я волшебник, а ты не волшебница. Эти различия неизбежно привели бы нас к взаимному отчуждению сразу после угасания первого порыва страсти. Сама посуди: ты никогда не смогла бы сравниться со мной в магии, а за принадлежность к человеческому роду тебе пришлось бы заплатить отказом от того, что делает тебя единственной и неповторимой, не говоря уж о способности летать. Короче говоря, недолгая радость обернулась бы для нас обоих множеством всякого рода осложнений, и это даже не будь я женат и так стар. Нет, не думаю, чтобы ты на самом деле, по‑настоящему желала совершить подобную глупость.
Глоха дрогнула: несокрушимая логика волшебника заставила ее взглянуть на свои фантазии совсем по‑другому. Теперь это казалось ей детской глупостью и блажью. Более того, она начинала осознавать, что в глубине души и раньше понимала вздорность такого рода мечтаний, хотя и не признавалась в этом даже себе самой. В действительности же мечты мечтами, но на деле она не отказалась бы от способности летать и от своей неповторимости ради недолговечной связи даже с таким красивым, умным, одаренным и привлекательным мужчиной, как Трент. Что же до него, то он и не скрывал, что в своем омоложенном состоянии испытывает естественную тягу к хорошеньким представительницам противоположного пола, и к ней, и к Синтии. Однако жизненный опыт позволял Тренту дать верную оценку такого рода влечению и не позволить страсти возобладать над рассудком. – Спасибо, волшебник, – сказала она после продолжительного молчания. – Своими словами ты совершил очередное чудесное превращение: превратил вздорную девчонку в разумную девушку. Она смахнула слезы, но они тут же набежали снова. – Не за что. Теперь тебе надо поговорить с Велко, пока он не умер. – Ты хочешь, чтобы я сказала ему все напрямик, как сказал мне ты? Но не слишком ли это жестоко? – Правда редко бывает слишком жестокой. И мне кажется, это твой долг. – Не потому ли, что он испытывает ко мне такие же чувства, какие я, как мне казалось, испытывала к тебе? – Да. Но есть разница. – Конечно. Он умирает, а я нет. – Тем больше оснований поторопиться. Волшебник был безжалостен, но как всегда прав: ей надлежало сказать умирающему правду, причем сделать это надо без промедления. Повернувшись к Велко, она просунула руку под одеяло и взяла его ладонь. К ее удивлению, она оказалась такой же холодной, как у нее, но не мокрой: видимо, одеяло обладало магическими водоотталкивающими свойствами. – Велко, – промолвила она, – я желаю тебе продержаться до транс‑нплантации, выздороветь и прожить счастливую жизнь невидимого великана. – Спасибо, – слабо выдохнул он. – А я желаю тебе успешно завершить твой поиск. Веки его бессильно опустились, и больной еле слышно прошептал: – Если тебе нетрудно, будь любезна, попроси, пожалуйста, Косто подойти ко мне. И в этот миг, когда она увидела его на пороге смерти, внутри у нее что‑то оборвалось. – Неправда! – вскричала девушка. – Забудь. Я не хочу, чтобы ты стал великаном! Не хочу! Глаза Велко медленно открылись. Он слегка встрепенулся. – Я вовсе не желаю тебе стать великаном, и уж тем более невидимым, – пылко продолжила девушка, удивляясь самой себе, – потому что люблю тебя и хочу – вот чего я на самом деле хочу! – выйти за тебя замуж. И провались все поиски в Попу… кати‑петль! Подняв его бессильную руку, она прижалась к ней губами и сквозь слезы пробормотала: – Ох, Велко, милый, я такая несносная эгоистка, а ты такой хороший! У меня нет никакого права на твою любовь, но даже если между нами ничего быть не может, лучше уж достанься какой‑нибудь великанше, только не умирай. |
