– Боюсь, для этого мне надо оказаться снаружи, – отозвалась полунимфа.

Неожиданно стены домика сжались, так что Трент с Танди оказались за его пределами, тогда как Глоха осталась внутри. В то же мгновение сель плавно и быстро тронулся с места: деревья за прикрытыми занавесками окнами понеслись назад. Путешествие продолжилось.

– Угощайтесь и расскажите нам свою историю, – предложила Ирис, выставляя перед гостями маленькую тарелочку с какими‑то кривыми ветвистыми колючками. – Это рога.

– А они не бодаются? – оробела Глоха.

– Ой, прошу прощения, – смутилась Ирис. – На старости лет стала проглатывать слоги, вот ведь незадача. Я хотела сказать – рогалики.

И впрямь на тарелке красовались румяные, аппетитные рогалики. Без всяких там колючек. И на вкус, как выяснилось, они были выше всяких похвал.

Похрустывая корочкой, Глоха поведала новым спутникам о своих поисках мужа и о том, чем обернулось для нее посещение замка Доброго Волшебника.

– Да, это похоже на Хамфри, – промолвила Ирис, облизывая пальцы. – Он и раньше‑то был не сахар, а годы его тем более не подсластили.

– Но все его поступки непременно имеют свой резон, – сказал Бинк. – Я помню, как он признался, что не может уразуметь, что у меня за талант…

– А что у тебя за талант? – встряла Глоха. – Я знаю, что ты волшебник, кентавры написали об этом в учебнике истории, но вот насчет твоего таланта там как‑то… то ли не сказано, то ли я не поняла.

– Чудное дело, – отозвался Бинк, – самому‑то мне природа моего таланта понятна, но стоит только попытаться раскрыть ее кому‑либо постороннему, то хоть убей, ничегошеньки не выходит.

– Как это? – удивилась Глоха.

Ирис с Хамелеошей обменялись улыбками и отвели глаза. Бинк вздохнул.

– Пожалуй, у меня лучше получится показать, чем рассказать, – промолвил он. – Мой талант…

Закончить фразу Бинку помешало резкое сотрясение: сель неожиданно остановился, едва не сбросив пассажиров с блюда.

– Ну и ну! – послышался снаружи голос Трента. – Доселе  мы ехали на селе но сейчас, похоже, засели.

– Наверное, это из‑за того, что я к вам подсела, – печально пролепетала Глоха.

– Чушь! – возразил Трент. – Куда бы ты ни подсела,  хоть на иглу, и сколько бы на ней ни вертелась, такого тебе в жизни не наворочать. Ты только взгляни.

Стены исчезли, и оказалось, что Трент остановил сель у самого края глубокой пропасти. Еще чуть‑чуть, и все они свалились бы вниз и страшно заляпались грязью.

– Должно быть, это какое‑то ответвление Провала, – промолвила Танди. – Но я не помню, чтобы в здешних краях было что‑то подобное.

– Не исключено, что тут еще действует старое забудочное заклятие, – предположил Трент. – Над самим Провалом оно выветрилось, а в боковых трещинах и расщелинах зацепилось. Так или иначе для меня это неприятный сюрприз. По правде сказать, я не уверен, что мы сумеем перебраться на ту сторону.

– Знай мы, что это за ответвление, глядишь, и вспомнили бы, каковы его ширина, глубина и прочие особенности, – заметила Танди.