…превратилась в каюту корабля. Его собственного корабля.» Золотой славы «.

– О Господи, – прошептал священник.

Его сердце бешено колотилось, горло стягивала удавка смертельного страха. Какое‑то время он пролежал в полной тишине, его трясло, он дожидался минуты, когда реальный мир восстановится или, вернее, просочится в его поры, а только что пережитый ужас исчезнет. Он вслушивался, надеясь расслышать звуки, которые восстановили бы его связь с действительностью, – будь то скрип деревянного корпуса, плеск океанских волн, свист ветра в парусах. Все это были знакомые – и поэтому сулящие утешение – звуки. Они помогали ему преодолеть точно такие же кошмары в другие точно такие же ночи. Только на этот раз все это почему‑то оказалось бессильно помочь. На этот раз страх, объявший его душу, не исчезал. Его трясло – и дрожь не желала кончаться.

« Потому что на этот раз все было слишком похоже на правду, – подумал Дэмьен. – Потому что этот кошмар вполне может обернуться явью «. Да ведь и впрямь: что должен был подумать Патриарх, получив подобное донесение? Поверил ли он своему священнику на слово или же заподозрил и разгадал тайный подтекст, вложенный в каждое слово? И так ли уж радушно и радостно встретят Дэмьена, когда он в конце концов вернется в Джаггернаут?

« Не следовало мне идти на такой риск. Не следовало идти на раскол. Если он когда‑нибудь узнает…»

Страх вновь навалился ему на грудь черной тяжкой подушкой. Ему хотелось стряхнуть этот страх – ведь такое удавалось уже столько раз, едва ли не в каждую ночь этого бесконечного мореплавания, – но сейчас доводов здравого смысла явно не хватало. Потому что у страха имелась вполне реальная подоплека. И кошмар мог начаться заново в любое мгновение.

Через какое‑то время он оставил дальнейшие попытки сопротивляться страху. И провалился в него, всецело предался ему во власть. И это стало прекрасным подарком его спутнику – ненасытный голод которого, облизываясь, витал уже где‑то возле границ души Дэмьена именно в эти мгновения. Подарком тому, кто наслал на него этот кошмар и сейчас вознамерился поживиться его плодами.

« Будь ты проклят, Таррант!»

Тихая ночь. Домина ярко сияет над головой, волны мягко бьются о корму. Полный покой – повсюду вокруг. И лишь в душе у него нет покоя.

Дэмьен подошел к умывальнику и ополоснул лицо холодной обессоленной водой, смысл с кожи пот – свидетельство недавнего страха. Рубаха прилипла к телу, и под ночным ветром он быстро озяб; из рундука возле мачты он извлек шерстяное одеяло и набросил себе на плечо. Его трясло.

Океанская пена перехлестывала через борт и сверкала на палубе в лучах Домины. Паруса трепетали, несильный ветер выдался попутным. Какое‑то время Дэмьен простоял на палубе, глядя вдаль и глубоко дыша. По воде пробегали черные, как тушь, волны – предсказуемые и потому безопасные. Он попытался задействовать Видение и – как почти всегда – потерпел неудачу. На океанском просторе отсутствовало земное Фэа – и ему не во что было погрузиться.

« А ведь будь мы сейчас на Земле, – подумал он, – и будь столь же бессильными, как сейчас, мы даже не почувствовали бы никакой разницы «. Но сравнение хромало, и это было понятно ему самому. На Земле они неслись бы сейчас по водам со скоростью, обеспеченной технологиями, которых эта планета просто не выдерживала. Слепая технология и ее таинственная мощь. Здесь, на Эрне, она обрекла бы мореходов на неминуемую гибель задолго до того, как они вышли бы из гавани. Для этого хватило бы сомнений и страхов, обуревающих пассажиров, чтобы они совместились в замкнутом водонепроницаемом пространстве и начали проявлять свое пагубное влияние.