Но не варвары построили этот огромный корабль. Тройной корпус придавал ему великолепные гидродинамические свойства. Три большие мачты в форме буквы А, конечно, были оснащены парусами, но необычной формы и соединены вантами, которые использовались не для ловли ветра: все это огромное сооружение непрерывно управлялось небольшими двигателями на топливных биологических клетках и компьютером. Экипаж составляли четыре канака и две женщины-вахини; все они не были перегружены работой.

Капитан Реви Лоханносо получил инженерный диплом в университете Веллантоа в Н’Зилан. Он говорил на нескольких языках, и его инглис не был примитивным диалектом какого-нибудь племени мериканцев; это был язык, не менее богатый и точный, чем родная речь Хейвига.

Коренастый коричневый мужчина в саронге, с босыми ногами, он говорил медленно ради удобства своего пассажира, который пытался овладеть современной речью:

— Мы сохранили науку после того, как всемирная машинная цивилизация рухнула. Наша задача заключалась в том, чтобы найти новые пути применения этой науки на опустошенной и отравленной планете. Мы не вполне решили еще эту задачу. Но далеко продвинулись и, я верю, пройдем еще дальше.

Океан медленно перекатывал свои волны. Они накатывались на тримаран, обдавая тело могучего корабля веселыми брызгами. Солнце светило где-то в парусах и на крыльях альбатросов. Где-то вдали вверх взметнулся фонтан выпущенный китом. Ветер не свистел в ушах, так как тримаран несся почти с такой же скоростью, но освежал кожу, приносил соленый аромат моря и далеких цветущих островов. На палубе полуголый юноша извлекал из деревянной флейты чарующие звуки, а девушка танцевала перед ним, изгибаясь стройным телом. Оба были почти обнажены и смотреть на них было очень приятно.

— Ты сделал большое дело, брат Томас, — сказал Лоханносо. — Тебя будут приветствовать, когда ты прибудешь. — Он поколебался. — Я не стал сообщать по радио, чтобы за тобой из Федерации послали воздушное судно, потому что Адмиралтейство было бы недовольно. И, откровенно говоря, дирижабли быстрее, но не так надежны, как корабли. У них слабые двигатели; противопожарный антикатализатор еще только в экспериментальной стадии.

(— Я думаю, это и многое другое дало мне возможность узнать правду об обществе маури в его лучшие дни, — говорил мне Хейвиг. — Они были… совсем не чокнутые, призывающие назад, к природе. Напротив, под внешней приветливостью и спокойствием скрывалась сложность, не меньшая, чем в сегодняшних США. Но у них не было топлива для кораблей тяжелее воздуха, по крайней мере на начальных стадиях; и не было гелия для создания дирижаблей-автоматов. Мы уничтожили все, что могли).

— Твое открытие ждало несколько столетий, — продолжал Лоханнасо. — Подождет еще несколько недель до прибытия в Веллантоа.

(— Я хотел изучить маури, узнать, что в рассказах Уоллиса о них правда, а что ложь и предрассудки, но для этого мне нужно было проникнуть в это общество. Начиная с того времени, когда они превратились в значительный фактор в мире, я мог проследить их историю в будущем. Но нужно было с чего-то начинать. Я легко мог выдать себя за американца — мою речь легко принять за один из многочисленных диалектов, на которые раскололся английский, но к чему им еще один варвар? А выдать себя за представителя одной из тех полуцивилизованных общин, с которыми они имели дело, я не мог… Но я нашел ответ. — Хейвиг улыбнулся. — Можете догадаться, док? Нет? Ну, ладно. Через подставное лицо я приобрел в двадцатом веке партию радиоактивных изотопов, типа углерода-14. Спрятал их так, чтобы они сохранились нетронутыми — радиоактивный распад должен быть подлинным, — и переместился в будущее. И стал братом Томасом с островной крепости, сохранившей некоторое количество знаний.