Три года назад, весной одна тысяча четыреста девяносто первого года, этот город, где она, законная правительница Бретани, находилась, тоже был взят в осаду французской армией. Тогда ей было всего четырнадцать лет, теперь… семнадцать. Не много, но и не так мало, как в прошлый раз. За прошедшее время Анна успела не только повзрослеть, но и ожесточиться, перестать надеяться на чудо и научилась по настоящему ненавидеть своих врагов. А также трезво оценивать ситуацию — частью сама, частью полагаясь на мнения доверенных людей. Исходя из всего этого, герцогиня могла сравнивать прошлую войну с нынешней. Сравнения были… дающими не самую слабую надежду.

В тот раз Ренн взяли в осаду после того, как войска герцогства были разбиты сразу в нескольких битвах, да и почти все остальные крепости пали либо добровольно открыли ворота из страха перед бесчинствами французской армии. Теперь же напротив — основные крепости были целы, в них крепко сидели гарнизоны под командованием надёжных людей, да и сражений по существу не было. Зато по причине того, что основные силы французов были прикованы к Ренну и частично Нанту — самому значимому порту герцогства — из остальных крепостей то и дело вырывались не столь и большие кавалерийские отряды, доставляющие немало неприятностей французским войскам. Наёмники, а по большей части это были именно они, хорошо знали своё дело и отрабатывали щедрую плату.

Три года назад осаду Ренна вёл маршал Луи де Ла Тремуйль, маршал Франции и действительно лучший военачальник королевства. Сейчас под Ренном расположился, пусть и без особых удобств, сам король Карл VIII Валуа, пылающий ненавистью, злобой и жестоко униженный сперва поражениями в Италии, а теперь восстанием в собственных — как он сам полагал — землях. Именно злоба и унижение то и дело заставляли его бросать собранные войска на штурм, не слушая разумных советов от тех, кто ещё готов был давать их то и дело впадающим в гнев королю.

Штурм… Он хорош тогда, когда гарнизон крепости истощён долгой осадой и отсутствием припасов; когда в стенах уже пробиты бреши осадной артиллерией; когда находящийся за крепостными стенами гарнизон слаб духом и не слишком то хочет сопротивляться. Ну и значительное численное превосходство штурмующих также лишним не бывает!

Сейчас на стороне осаждающих было лишь численное превосходство. Дело в том, что в Ренн завезли огромное количество провианта и иных нужных для длительной осады припасов, усилили гарнизон до предельно возможного, но в то же время не заставляющего чувствовать себя как солёная рыба в бочке. В основном это были наёмники из разных мест: швейцарцы, валлийцы, выходцы из германских княжеств. Воодушевлённые римским золотом, они готовы были хоть сидеть в осаде, хоть совершать вылазки, благо знали толк и в том, и в другом. А ещё артиллерия, которая появилась у осаждённых и не слишком-то впечатляла у осаждающих.

Последствия похода в Италию дали о себе знать. Карл VIII потерял в боях или оставил ещё цепляющимся за неаполитанские крепости гарнизонам все орудия, с которыми отправился в несчастливый для себя поход. Более сотни орудий теперь были отнюдь не там, где могли бы быть. Создать новые? Требовались деньги и время. И если с первым дела обстояли не так плохо, то вот со вторым… Да и стоило учитывать угрозу со стороны той самой Италии. Недаром Карл Валуа оставил там как де Ла Тремуйля, так и Жильбера де Бурбон-Монпансье. А они оба-двое криком исходили, требуя прислать им хотя бы некоторое количество нормальных, современных орудий. Понимали необходимость артиллерии при осаде бретонских крепостей, но и про свои дела забыть не могли. Ведь без артиллерии один хороший натиск со стороны войск Борджиа и Венеции либо Борджиа и испанских отрядов… И всё, тогда и те земли, за которые удалось зацепиться, будут окончательно потеряны, тем самым знаменуя полный крах итальянской авантюры, на которую король Франции так много поставил.