Теперь Изабелла бодрствовала. В лихорадочной поспешности она начала ослаблять оковы, выворачивалась, поднимала локти, и на самом деле ей удалось через некоторое время расширить одну из петель. Она дёргала до тех пор, пока, наконец, не смогла вытащить одну руку из петли. Так быстро, как смогла, Изабелла стащила с глаз повязку и открыла глаза. Эйфория, от которой ее бросало то в жар, то в озноб, стихла сразу же и заставила застыть, оставив одно отчаяние и горький привкус разочарования. «Как мне здесь что-то выяснить?» Снова только чернота, ещё насыщеннее, чем мрак её кошмаров. Никогда раньше ей так не хотелось укрыться в руках Томаса.

Девушка с трудом поднялась на ноги, почувствовала отвесные стены, которые не предполагали никакой опоры для лазанья. Но натолкнулась на маленький ручеёк, который стекал сверху по стене. Изабелла поймала его и жадно пила. Это невыразимо хорошо, отведать влагу и утолить жажду. Затем она искала дальше. Изабелла оказалась в ловушке в тупике тоннеля. Итак, ей нужно было избежать собак. Уже при мысли, чтобы подойти к ним, ей стало дурно от страха. Слишком хорошо она помнила покойницу, которую охраняли драгуны.

«Святая Богоматерь, помоги мне! — умоляла она. — «Не позволяй мне так закончить!»

Молча, пальцами ног, она на ощупь разведывала впереди каждую выемку в скале. Потом одна из собак со стоном перевернулась. Шерсть коснулась подъёма ее ноги, вес перекатился на ногу. Девушке пришлось прижать руку ко рту, чтобы не закричать. «Все время они были ко мне так близко?» Собака снова задвигалась. Изабелла могла чувствовать, как играют мышцы под её шкурой. Она покрылась потом. «Господи, заставь ее спать дальше!» Но молитву не услышали. Когти царапнули, когда животное вскочило и бросилось с глухим, пыхтящим рычанием на своей веревке. Однако Изабелла уже убежала и снова прижалась спиной к стене своей тюремной камеры.

***

Томас проснулся от сердцебиения и открыл глаза. Юноша вообразил, что мертвецы нашёптывали ему кое-что, что он не понимал. Когда Томас переворачивался на другой бок на своем жёстком топчане, то замечал, что был один. Первое, смутное предчувствие света проникало в комнату, это было еще перед восходом солнца, никакие птицы не пели. Винтовка Бастьена отсутствовала, только оружие Томаса прислонялось к сундуку.

Он вскочил и осмотрелся. Огонь был засыпан тёмно-серым песком. Но корзины и сумка из меха были еще здесь! И теперь Томас услышал, что Бастьен был снаружи: шаги были перед домом. Он вздохнул. «Неужели я действительно поверил, что он оставил меня?»

Томас вскочил и схватил свою куртку, потом нашёл свою сумку с порохом и боеприпасами и сел на сундук, чтобы зарядить ружьё. Когда он наклонился вперед, ему бросилось в глаза то, что между сундуком и стеной была щель. Там лежал предмет, покрытый сухой корочкой грязи. Томас слышал грохот, когда вчера Бастьен принёс огниво. Наверное, этот предмет упал тогда за сундук? Томас передвинулся и, упираясь руками, заглянул туда. Ботинок. Но не сабо, которые носили крестьяне. Несмотря на корку грязи, он смог рассмотреть, что это был кожаный дамский ботинок. Но только когда юноша ударил им по сундуку, и грязь упала, он понял. «Чёрный зашнурованный ботинок с красным каблуком!» Точно такой же один Изабелла потеряла, когда упала с лошади. Томас напрасно искал его на каштановой поляне. Он наморщил лоб. Бастьен нашёл его на поляне.