— Что с вами произошло?

— Только недоразумение. Местные жители здесь довольно непосредственные…

— Я должен был вас предупредить. Но не воспринимайте их дурно, люди в этих провинциях с дикой кровью. Вы знаете, что они потомки Арвернов? (прим. пер.: кельтское племя в современном французском регионе Овернь) Это было гальско-кельтское племя воинов, в здешних краях они назывались Габалы. Когда-то их вождь Ферцингеторикс возглавил большое восстание галлов против Юлия Цезаря.

«Да, действительно варвары», — подумал Томас. — «К тому же я, в самом деле, растянулся возле Пьера, что совершенно не так уж и неправильно».

— И? — граф жестом обвёл всех волков. — Что говорит зоолог?

Это было самым лёгким заданием за день.

— Обычные серые волки, которые находятся также в Испании и Италии, некоторые из них немного больше, чем средняя величина этого вида. И как я вижу, ни одно из животных не носит шрамы старых огнестрельных ранений. Это также говорит против бестии.

— Ну, это станет первым показателем, когда мы будем исследовать их желудки на человеческие останки. И большой серый волк убежал от нас, но всё-таки мы его подстрелили.

Д’Апхер сделал глубокий глоток и медленно обошёл ряд животных, рассматривая каждого отдельно. Томас следовал за ним. При этом он украдкой разглядывал профиль графа и пытался представить, как именно выглядит Изабелла. «Или выглядела перед происшествием?» В зареве костров возникла картина нежной женщины с каштановыми волосами, тонким лисьим лицом и светлой кожей, невысокой, прекрасной и очень отчаявшейся. «Только что с ней случилось? И почему брат не замечает её печаль?»

Д’Апхер внезапно остановился и склонился над волчицей. В этот раз тень тоже так быстро упала на его лицо, что Томасу показалось, будто он видит перед собой совсем другого мужчину. Носком сапога граф приподнял переднюю лапу волчицы. Юноша заметил, что левая лапа отсутствовала.

— Вы понимаете, что это значит? Любовные чары! Один из слуг только что отрезал лапу, пока никто не видел. Мазь из костного мозга левой лапы заставляет женщину сгорать от любви. Против температуры крестьяне едят хорошо засоленный глаз волка. И если у детей болят зубы, они получают погремушку, в которую вставлен клык.

— Вы хорошо ориентируетесь в народных поверьях и обычаях.

Казалось, это был не тот комплимент, который граф охотно бы услышал.

— Если я что-то и выучил у своего отца, то только одно: я могу только оценить привычки и образ мыслей, которые знаю. Они исследуют флору и фауну, я изучаю моих крестьян и арендаторов, чтобы быть лучшим господином.

— Конечно. Тогда вы тоже говорите на этом крестьянском языке — окзитанском?

— Этой речи язычников? Совершенно определенно нет!

В его взгляде было что-то, что художник не знал, как объяснить. Может быть искра гнева, вызванная воспоминанием.

— Не поймите меня неправильно, Томас. Я ценю людей из этой местности. Но они как вулканы, снаружи кажутся неподвижными, но внутри бурлит горячая кровь. И их подсознательная склонность к языческим богам — это настоящая проблема.

— Я был сегодня в гостях у крестьян и познакомился только с благочестивым домом.

Молодой граф иронично рассмеялся.

— Естественно, они не выставят это на показ, но всюду в лесах и горах вы найдёте маленькие храмы, сложенные из камней. Там крестьяне оставляют подарки матронам — трём женщинам судьбы, которые должны приносить плодородие полям и счастье людям. Ну, епископ напомнил народу хорошую причину, по которой их бог будет виновен. И я также сделал бы всё, чтобы окончательно изгнать языческие суеверия из голов людей.