|
То, что противник был плохо подготовлен и едва сопротивлялся, не казалось тогда Греберу противоречием. А после, в Африке, во время решающих этапов наступления, в пустыне, ночами, полными звезд и грохота танков, думал ли он тогда? Нет, он не думал, даже когда армия отступала. Это была Африка, неведомые заморские края; посредине лежало Средиземное море, а за ним была Франция, и только потом уж Германия. Чего там было думать, даже если и приходилось отступать? Нельзя же везде одерживать победы! И вот - Россия. Россия, и поражения, и бегство. Это уже не где-то за морем; отступление вело прямиком в Германию. И отступали не отдельные разбитые корпуса, как в Африке, а вся немецкая армия. Тогда он вдруг начал думать. И многие другие тоже. Да и как тут не задуматься! Пока они побеждали, все было в порядке, а того, что не было в порядке, можно было и не замечать или оправдывать великой целью. И какая же это цель? Разве у нес не было всегда оборотной стороны? И разве эта оборотная сторона не была всегда темной и бесчеловечной? Почему он не замечал этого раньше? И действительно ли не замечал? Сколько раз он начинал сомневаться и его охватывало отвращение, но он упорно гнал его от себя! Гребер услышал кашель Зауэра и, обогнув несколько разрушенных изб, пошел ему навстречу. Зауэр показал на север. Мощное, все разгорающееся зарево полыхало на горизонте. Слышались взрывы, и вспыхивали снопы огня. - И там уже русские? - спросил Гребер. Зауэр покачал головой. - Нет. Это наши саперы. Они уничтожают какое-то село. - Значит, опять отступаем. Они замолчали и прислушались. - Давно уж я не видел ни одного уцелевшего дама, - сказал потом Зауэр. Гребер показал на дом, где жил Раэ. - Вот этот почти уцелел. - По-твоему, он уцелел? А следы пулеметных очередей, а обгоревшая крыша и разбитый сарай? Зауэр громко вздохнул. - Уцелевшей улицы я не видел уже вечность. - Я тоже. - Ты-то скоро увидишь. Дома. - Да, слава богу. Зауэр посмотрел на отблески пожара. - Иной раз, как поглядишь, сколько мы тут в России всего поразрушили - просто страшно становится. Как думаешь, что они сделали бы с нами, если бы подошли к нашей границе? Ты об этом когда-нибудь думал? - Нет. - А я думал. У меня усадьба в Восточной Пруссии. Я еще помню, как мы бежали в четырнадцатом году, когда пришли русские. Мне было тогда десять лет. - Ну, до нашей границы еще далеко. - Смотря по тому, как все пойдет, а то и опомниться не успеем. Помнишь, как мы продвигались вначале? - Нет. Я был тогда в Африке. Зауэр снова взглянул на север. Там вздыбилась огненная стена и вскоре донеслось несколько сильных разрывов. - Видишь, что мы там вытворяем? Представь себе, что русские то же самое устроят у нас, - что тогда останется? - Не больше, чем здесь. - Об этом я и говорю. Неужели ты не понимаешь? Тут поневоле лезут всякие мысли. |
