За годы моей офицерской службы я так сроднился со старым крестом, что обращал внимание на него только тогда, когда надо было заменить в очередной раз поистершуюся тесемку. В таинственную суть креста я не особо верил, но относился к фамильному талисману с должным почтением и бережностью. И вот теперь дедовский крест, оказывается, не только спас мне жизнь, но еще обеспечил титул некого неведомого Посланника! Может, в этом и была его главная тайна и именно об этом говорило наше древнее родовое пророчество?

    Еще раз оглядев ожог на груди, я пришел к потрясающему выводу: ожог этот мог быть сделан только крестом. Форма и место ожога говорили сами за себя. Значит, в тот самый момент, когда меня распнули на жертвенном камне, нательный крест внезапно сильно раскалился. Именно вид моего полыхающего огнем креста и напугал тогда старичков-вурдалаков. Покопавшись в памяти, я с удивлением обнаружил, что нынешнее спасение меня крестом было, скорее всего, далеко не первым. Как же я был слеп, что не сумел разгадать этого раньше!

    И сбывающиеся семейные пророчества, и недавнее собственное спасение были просто невероятными, однако никакого иного объяснения происшедшему я не находил. А если учесть мое не менее непонятное перемещение в древний языческий мир, то чего удивляться всему остальному! Здесь было над чем подумать…

    * * *

    В последующие две недели ничего особенного не произошло. Все было достаточно однообразно. Хотя на обхождение жаловаться было бы грешно. Поили и кормили же как на убой.

    Каждое утро перед рассветом ко мне приходил Любомудр, и мы вместе с ним поднимались на вершину Небесного Холма встречать солнце. Едва огненный диск показывался на горизонте, верховный жрец вставал на колени, а я рядом с ним.

    -  Здравствуй, Пресветлый! - протягивал к солнцу свои иссохшие морщинистые руки Любомудр. - Здравствуй и благослови нас на новый день!

    Затем я, сидя у подножия холма, подолгу беседовал с Любомудром о смысле жизни и строении окружающего мира, о богах и обычаях здешних земель.

    -  Где я нахожусь? - спрашивал я моего седобородого учителя.

    -  Все мы, и ты тоже, находимся в Яви!

    -  Что такое Явь?

    -  Явь - это все текущее и настоящее, все, что сотворено Правью!

    -  А что же было до Яви?

    -  До и после Яви есть Навь. А в Прави есть Явь!

    -  Понятно, - кивнул я Любомудру, хотя, разумеется, все услышанное еще предстояло хорошо обдумать.

    -  Кроме Яви, Нави и Прави, - продолжал старый волхв, - есть еще и Ирий!

    - ?!!

    -  Из Ирия сияют нам души наших пращуров. Там плачет и речет Желя, если мы пренебрегаем Правью, Явью и Навью.

    -  Но как можно пренебречь сразу прошлым, настоящим и будущим? - уже совсем запутавшись, вопросил я.

    -  Кто сим пренебрегает и глумится над истиной, тот не достоин быть Дажьбоговым внуком, ибо лишь моля бога и имея чистые души и тела, можно получить духовное единство с праотцами нашими и богами, слившись в единую Правду!

    -  Спасибо! - искренне пожал я руку старому и мудрому волхву. - Кажется, я что-то понемногу уже начинаю понимать!

    -  Наша жизнь бренна, - сказал уходя Любомудр. - И мы сами тоже. А потому нам надо трудиться над своей Душой и биться с врагами, не выпуская из рук освященный кровью меч!

    Я и вправду не кривил душой перед стариком Любомудром.