|
Следы крови убеждали в том, что первое ранение Эмили получила ещё внутри конюшни и уже будучи раненой пересекла двор, вбежала в дом и поднялась на второй этаж. Эти перемещения заняли около 10 секунд, возможно, более и вряд ли Эмили Барнхардт бегала в полной тишине. Вопрос был в другом – почему её крики слышал только Джон Фигл? Никто из соседей убитых ни о чём подобном не рассказывал! Участок Фигла не примыкал к земле Барнхардтов – всех непосредственных соседей последних мы перечислили в начале главы – между ними находились участки других фермеров.
Как же так? Ещё во время допроса Фигла вечером 10 декабря шериф обратил внимание на привычку Джона переспрашивать заданный вопрос. Так обычно себя ведут люди, имеющие плохой слух, но скрывающие от окружающих этот недостаток. На следующий день, во время бесед с другими соседями Барнхардтов, шериф получил подтверждение своей догадке. Местные жители рассказали Стиду о тугоухости Джона Фигла, причём все они были уверены, что слух он испортил из-за близости железной дороги постоянно слышимых с близкого расстояния паровозных гудков. Мы не знаем из-за чего именно Фигл стал плохо слышать – это для нас не имеет ни малейшего значения! – но важно то обстоятельство, что шериф получил хорошее подтверждение своим подозрениям. А именно: откуда Джон Фигл мог знать, что Эмили Барнхардт кричала перед смертью, если он плохо слышит, живёт вдалеке от места преступления и не присутствовал при её убийстве? Осведомленность свидетеля внушала всё бОльшие подозрения и ничего хорошего сие Джону Фиглу не сулило. Ну, а то, что свидетель упомянул об охотниках из городка Шони, шериф истолковал однозначно – Фигл явно наводит тень на плетень и хочет сбить расследование со следа. Цепочку дальнейших событий восстановить совсем несложно. Шериф отправился к окружному прокурору Литтлу (C. B. Little), рассказал о возникших подозрениях и без проволочек получил 2 ордера: один – на задержание Фигла вплоть до заседания коронерского жюри и второй – обыск его дома и территории фермы. Утром 12 декабря шериф в сопровождении 9 своих помощников приехал на ферму Фигла и приступил к её обыску. Сразу скажем, что результат данного следственного действия оказался не очень впечатляющим – интересные для шерифа находки ограничились окровавленным старым светло-голубым рабочим комбинезоном и клетчатой рубашкой со следами крови. Вечером того же дня шериф Стид рассказал журналистам о том, что окровавленная одежда была спрятана, но ценность этого утверждения, как и сам факт нахождения в доме одежды со следами крови, преувеличивать не следует. Конечно же, рачительный хозяин запачканную одежду не выбросит, а постарается отстирать, а до того момента спрячет в корзину для белья или коробку, дабы не мозолила глаза. Само по себе наличие крови на одежде человека, занятого сельскохозяйственным трудом, не свидетельствует о криминале, поскольку существует масса совершенно обыденных ситуаций, приводящих к появлению подобных загрязнений. На вопрос шерифа, кому принадлежит одежда со следами крови, Джон Фигл ответил, что не знает этого и твёрдо заявил, что никогда не одевал найденные комбинезон и рубашку.
Рекламное объявление в газете сообщает читателям, что 30 января 1911 г. в магазине нижнего женского белья братьев Кауфман будет распродажа. Пеньюары, обычно стоящие по 1,5$, будут продаваться по 98 центов. Корсеты, чья цена составляет 85 центов, будут продаваться по 59 центов. |
