Как бы там ни было, весть о том, что полицейские из Канзаса «взяли» кого-то, причастного к убийству Барнхардтов, живо облетела Индианаполис и на вокзал помчались толпы репортёров и зевак. Четверо полицейских с немалым напряжением отсекали всех, желавших пообщаться с задержанным. Боумен напротив всем улыбался и был готов разговаривать с окружающими на любые темы. В конце концов его благополучно погрузили в вагон и доставили в Канзас-сити, где приступили к систематическим допросам.

Сразу же стали вылезать неприятные «косяки». Быстро выяснилось, что высокий и внушительный мужчина – а рост Боумена составлял 188 см. – имеет разум 10-летнего мальчика и периодически начинает пороть явную чепуху. Он рассказывал о том, что был дружен в Джорджем Барнхардтом, но полицейские уже имели понятие о том, кем именно являлся последний, и не очень-то поверили в подобную басню. Боумен на знал, сколько лет его «другу» Джорджу – он был уверен, что убитый являлся его сверстником. Чарльз рассказывал, будто убийц было двое – они сначала убили чернокожего батрака, а потом Джорджа… Циммер поинтересовался у Боумена, когда же был убит Томас Морган и «свидетель» надолго умолк, смущенно улыбаясь. В ходе дальнейших расспросов выяснилось, что Боумен, якобы работавший у Барнхардтов несколько дней, понятия не имел о том, кто такой Том Морган, как и о том, что на ферме были убиты 4 человека! Чарльз искренне считал, что жертв было 3…

В то же самое время шла проверка Боумена в Индианаполисе. Выяснилось, что молодой человек никогда не выезжал за пределы штата, а значит он никак не мог оказаться в начале декабря 1910 г. в Канзасе. На этом «отработку» данного «следа» было решено закончить. Боумену купили билет на поезд до Индианаполиса, усадили в вагон, да и отправили на родину.

Судя по всему, Чарльз имел задержку в развитии, возможно, по причине родовой травмы или перенесенной в детском возрасте болезни. Во всяком случае это был не злонамеренный мифоман, а беззлобный человек, оказавшийся под сильным впечатлением от газетных публикаций, посвященных трагедии на ферме Барнхардтов. Его мозг, сообразно общему уровню развития, нарисовал картину произошедшего и Чарльз искренне верил, что видел убийц и саму расправу, хотя этого не могло быть в принципе. Такие ситуации происходят гораздо чаще, чем принято думать. Тот, кто читал мою книгу, посвященную преступлениям Бостонского Душителя, наверняка припомнит примеры подобных «добровольных признаний», по сути, самооговоров. Причём психиатрами давно подмечена закономерность – чем больше пресса уделяет внимания криминальным эксцессам, тем большее количество эмоционально нестабильных лиц заявляет о собственной причастности к ним.

Причины такого поведения не до конца понятны, скорее всего, у разных лиц срабатывают различные факторы. Кто-то жаждет внимания, кто-то отождествляет с себя с жертвой, либо, напротив, с убийцей, кто-то всерьёз рассчитывает ввести всех в заблуждение и получить некие материальные бонусы. Кстати, по мнению автора, ДеСальво, официально считающийся «Бостонским Душителем», как раз был из числа таковых хитрецов. Будучи шизофреником и живя странными представлениями об окружающем мире, он всерьёз поверил в то, что сумеет обмануть правоохранительную систему, заработает на ложных признаниях много денег, а потом выйдет на свободу, дезавуировав собственные признания.