– Джеф, милый, скажи, что ты не пострадал! – упрашивала она со слезами на глазах. – Ну пожалуйста, скажи, что ты цел!

Его невероятно длинные ресницы дрогнули, веки приоткрылись, и Кори испытала облегчение. В его темно карих глазах появились насмешливые искорки.

– Сказать то скажу, дорогая, раз ты настаиваешь, но полной уверенности в этом нет. Будь добра, предупреждай в следующий раз, когда начнешь сердиться, а то ведь я могу в один прекрасный момент отдать концы!

– Ну прости меня, ну пожалуйста! – плача, повторяла она, прижимая его голову к груди и покачивая ее, как ребенка. – Я не хотела. Тебе больно? Позвать доктора?

Джеф отрицательно помотал головой.

– Да вроде нет, ничего серьезного, – произнес он и нежно потерся щекой об ее атласный пеньюар. – Правда, когда я шлепнулся на пол, было страшно больно, у меня даже дыхание перехватило, но сейчас ничего не болит. – Помолчав, он нехотя добавил:

– Все таки попробую сесть, стоит проверить, все ли в порядке.

С чрезвычайной осторожностью Джеф приподнялся и сел на полу, прислонившись спиной к стене. Губы беззвучно повторяли ругательства, и лицо напряглось от боли.

– Переломов, наверное, нет, – сказал он, снова прислонившись к Кори. – Сильные ушибы. – Он посмотрел в ее встревоженное лицо и вдруг заметил полные слез глаза и дрожащие губы. Улыбнувшись, он поспешил сказать как можно беззаботнее:

– Ну, поболит несколько дней, и все.

– Как я могу помочь тебе? – спросила Кори, продолжая нежно обнимать его. – Давай помогу встать?

– Да нет, мне и так удобно, – улыбнулся Джеф. – Ни за что на свете не хочу менять свое положение.

– Боже мой, что тут происходит? – раздался вдруг голос Скотти Оливера. Остановившись на пороге кухни, он подозрительно разглядывал опрокинутый табурет, заплаканное лицо Кори и распростертого на полу Джефа. Стремительно подойдя к другу, он присел рядом с ним, такой же бледный и встревоженный, как Кори.

Джеф небрежно ответил:

– Да тут у нас небольшое происшествие. Упал с табурета. Все в порядке, только слегка ушибся. Не волнуйся, Скотти.

– Упал с табурета? – скептически переспросил Оливер. Потом посмотрел на покрасневшее, виноватое лицо Кори и добавил:

– Ну правильно, я ведь только попросил не топить его в ванной!

Он перевел взгляд на Джефа.

– Надо отвезти тебя к доктору.

– Ни за что. Ничего не случилось. Немного ушибся.

– Ему трудно сидеть, – дрожащим голосом проговорила Кори, неуверенно касаясь вьющихся волос Джефа.

– Поразительно, – с негодованием произнес Оливер. – Ну и как ты собираешься давать трехчасовой концерт в Хьюстоне завтра вечером? Ты же не сможешь петь, испытывая постоянную боль.

– Помнишь, однажды я давал концерты с температурой под сорок. Как нибудь и тут вытерплю, – упрямо сказал Джеф. – Никаких больниц.

Оливер рассеянно передернул плечами.

– Ладно, я вызову врача и попрошу его выписать обезболивающее. Надо думать, что для хьюстонской публики лучше такой Броуди, чем ничего.

– Нет! – энергично вмешалась Кори. – Нечего накачивать его лекарствами. Я сама о нем позабочусь!

– Да? И каким образом? – ехидно спросил Оливер. – Вы же видите, что ему даже сидеть трудно. А вам я бы не доверил не то что…

– У меня с собой вытяжки из трав, которые помогают, – перебила его она. Оливер презрительно фыркнул, и она продолжала:

– Между прочим, травами пользовались для лечения и обезболивания за много веков до того, как изобрели пенициллин и анальгин, а во многих случаях травы и теперь гораздо эффективней.