– Любишь читать?

– Да, – кивнула Скарлетт. – Но иногда у нас так шумно. Кричат все, а Энди врубает музыку, очень‑очень громко.

– Да уж, слышу, – сказала Уинсом.

– Это мешает следить за сюжетом, – с важным видом объяснила девочка.

– Понятно, книжка‑то серьезная, скорее для взрослых барышень, – заметила Уинсом.

– Мне уже десять, – с гордостью ответила Скарлетт. – И я «Джейн Эйр» тоже уже прочла. Вот бы еще не было так шумно, читать невозможно.

– Попробуем сейчас тебе помочь. – Уинсом поднялась. – До свидания, Скарлетт.

– Пока, – сказала Скарлетт и закрыла дверь.

Постучавшись, Уинсом и Уилсон вошли в спальню Энди Пэша.

– Эй! – Энди спрыгнул с неубранной постели. – Чего за хрень? Вы кто такие?

– Полиция, – помахала удостоверением Уинсом. – Твоя мама позволила нам задать тебе несколько вопросиков. Не убавишь звук? А лучше вообще выключи. Сестра твоя читает. Вернее, пытается читать.

– Ага, червяк книжный, достала со своими книжками, – недовольно забурчал Пэш, направляясь к айподу.

Музыка – грохочущее пульсирующее техно – звучала так, будто ее сочинили компьютеры и ударные установки, хоть в ней и проскальзывали живые карибские ритмы. Все почему‑то считали, что Уинсом обожает регги и калипсо, а она эти жанры просто ненавидела. Ее отец, тот действительно любил регги, а дед и бабушка предпочитали африканский фолк. Уинсом вообще редко слушала музыку и предпочитала всякие сборники, в основном «лучшее из лучшего», какие крутили на радио «Классик‑ФМ». Самые лакомые мелодии в одном альбоме. Зачем мучить себя скучной второй частью симфонии, если хочется послушать самую знаменитую тему из третьей части?

Энди Пэш, помрачнев, выключил блестящий черный айпод, стоявший в такой же черной и блестящей док‑станции. Потом уселся на край кровати. Стульев в комнатушке не было, и Уинсом с Дагом подпирали спинами стену у входной двери. Уинсом сразу бросился в глаза книжный шкаф – точнее, парковочные конусы, выкрашенные в разные цвета и рядком выстроившиеся на полках.

– Да ты художник, как я посмотрю, – заметила Уинсом.

– А, это… ну да, типа того…

– Ты, наверное, знаешь, что то, что ты сделал, называется кражей?

– Да это же всего лишь гребаные конусы!

– Парковочные конусы Иствейлского управления дорожной полиции. И не ругайся в моем присутствии, я это не люблю.

– Да забирайте свои конусы. Я же просто по приколу их подтибрил.

– Рада, что они тебя повеселили.

Пэш посмотрел на Уинсом:

– А вам никто не говорил, что вы похожи…

– Заткнись, – сказал Уилсон, ткнув в него пальцем. – Заткнись, маленький мерзкий ублюдок.

– Ладно, ладно, – поднял руки вверх Энди. – Чего такое‑то?

– Энди, – продолжила Уинсом, – ты когда‑нибудь слышал о парне, которого тут у вас называют Быком?

– Конечно. Клевый чувачок.

Американское телевидение здорово испоганило английский язык, долгие старания не прошли даром, с грустью подумала Уинсом. Сама она окончила деревенскую школу, где ее обучала местная жительница с дипломом Оксфорда. Прожив много лет в Англии, учительница вернулась на родину, чтобы хоть чем‑то помочь своим односельчанам. Это она привила Уинсом любовь к английскому языку и литературе, это благодаря ей Уинсом решила, что когда‑нибудь будет жить в Англии. В стране Джейн Остен, Шекспира, Диккенса и сестер Бронте.