– Конечно.

– Только не радуйся так сильно, – смеется он, сигналит и выезжает на дорогу.

– Извини. Ночка выдалась просто отстойная. Долгая история. Мне бы не хотелось об этом

говорить.

Джетт понимающе кивает. Это еще и неловкая история.

– Ну, я просто хотел сказать, что настоящий друг никогда не заставит тебя чувствовать себя

дерьмом. Мое личное мнение.

Не знаю, о чем еще говорить  – я совершенно не умею болтать о пустяках и обычно ляпаю

что-нибудь  невпопад,  –  но  у  Джетта  и  в  этой  сфере,  оказывается,  талант.  Я  узнаю,  что  он

изучает  изобразительное  искусство  и  ему  тоже  двадцать  один.  Он  расспрашивает  о  моей

специальности и о некоторых предметах. Это помогает мне перестать думать о том, насколько я

сердита и обижена, и я осознаю, что улыбаюсь и смеюсь. Джетт просто заражает позитивом.

Мы  выясняем,  что  в  прошлом  году  вместе  ходили  на  одни  лекции,  начинаем  болтать  о

безумном профессоре, и не успеваю я опомниться, как мы сворачиваем к тому, что, вероятно,

когда-то было зданием, но теперь походит на него лишь отдаленно. Оно столько раз красилось

и  перекрашивалось,  что  я  даже  угадать  не  берусь,  какого  оно  должно  было  быть  цвета.  Окна

напоминают глаза, и их настолько покорежило, что вид дома приводит в уныние.

– Да, это жалкая хибара. Но я жалкий бедняк, так что она как бы мне подходит, правда?

–  Да  нет,  она,  м-м-м…  –  Я  пытаюсь  придумать  хоть  какие-нибудь  добрые  слова  об  этом

доме. – Ладно, хорошо, это жалкая хибара. Но уверена, что ты сделал с ней все, что мог. Моя

ненамного лучше. – Это очень любезно с моей стороны. Я думала, что у меня плохой дом, но по

сравнению с его жилищем это просто особняк с фонтанами и кольцевой подъездной дорожкой,

а трейлер, в котором я выросла, – отель «Четыре сезона».

Он  смеется  и  обходит  машину,  чтобы  открыть  мне  дверь,  прежде  чем  я  успеваю  сама  это

сделать. Я настолько удивлена, что не могу ничего поделать с застывшим на лице потрясением.

– Прости. Это привычка. Мои родители были вроде как строгими.

На секунду с Джетта слетает обычная маска жизнерадостности. Потом он снова улыбается и

ведет меня к дому. Ему требуются два ключа и два пинка ногой, чтобы открыть дверь.

–  А  еще  есть  секретный  пароль,  если  пинки  не  сработают,  –  сообщает  он  мне,  пропуская

внутрь.

– Какой? – шепотом спрашиваю я.

Джетт наклоняется ко мне, и его дыхание согревает мое ухо. Очень по-хорошему согревает.

Не  страшно.  А  еще  от  него  хорошо  пахнет.  Не  разит  потом,  но  и  не  несет  «Аксом».  Просто

легкий аромат… может, туалетной воды? Такой освежающий – на флаконе, вероятно, написано

что-нибудь вроде «Тропический лес». Очень вкусно. Пожалуй, я не против вдыхать его еще и

еще, но Джетт отодвигается.

– Если скажу, мне придется тебя убить.

– Ах, так значит, ты все-таки серийный убийца.

В  ответ  Джетт  просто  смеется.