Я поворачиваюсь к его жене.

 — Эй, Ди, Мэтью тебе когда-нибудь рассказывал про тот раз, когда он был так пьян, что помочился в рот Келли Маккалистер, пока она делала ему минет?

Мэтью тут же протрезвел.

Стивен умирает со смеху.

 — Вииии, — пищит Эрин. — Как противно.

 — Вот как он заработал свою кличку в нашем братстве — Фишер-Золотой Дождь.

Александра выглядит так, словно ей одновременно забавно и противно.

Джек фыркает.

 — Фу.

Кейт кривит лицо и закрывает уши.

Долорес сначала смеется, потом поворачивается к своему мужу и признается:

 — Я подавлена. Я больше никогда не смогу брать у тебя в рот, не вспомнив эту историю.

Мэтью смотрит на меня добродушно:

 — Вот ты мудак, дружище.

Я просто улыбаюсь:

 — Вот для чего нужны друзья, приятель.***Через десять минут Эрин лежит с задранными вверх ногами в своем кресле, глаза у нее с тяжелыми веками. Она медленно поднимает одну руку, потом другую.

 — Как здорово. Я такая расслабленная.

Лицо Стивена выглядит вялым, когда он показывает жестом в сторону большого пианино в углу комнаты.

 — Эй, Билли, почему бы тебе что-нибудь ни сыграть?

Да, эта задницетерка может еще и на пианино играть. Только подумайте — он может быть многоликим мудаком, но при этом оставаться лохом.

Ди поддерживает:

 — Хорошая идея. Нет ничего лучше хорошего косячка с ритмичной мелодией. Подсласти нам, братец.

Этот тупица встает и усаживается за пианино, разминает пальцы и начинает играть. Через несколько аккордов он начинает петь «Someone like you» Адель. Это означает, что он выбрал девчачью песню.

Когда он напевает последнюю строчку перед куплетом — ту самую, где отношения между ним и его бывшей еще не закончены, мое хорошее настроение становится кислым, как молоко, хранящееся слишком долго в холодильнике. Вот почему я всегда ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть этого Уоррена. Потому что, несмотря на историю о моем опыте с марихуаной, которую рассказал Мэтью, я не параноик. Я наблюдательный. Смышленый. Чертовски умный, чтобы знать, почему — из всех чертовых песен, которые он мог сыграть — он выбрал именно эту.

И что еще важнее — я знаю, для кого он ее играет.

Случайностей не бывает. Язык тела и оговорки по Фрейду имеют свое значение. Мы подсознательно показываем, что на самом деле чувствуем. Чего на самом деле хотим. И где-то, глубоко в хиленьком мозгу Уоррена и в его сердце, думаю, он до сих пор хочет Кейт.

Посмотрите на ее лицо сейчас. Тот же самый взгляд, какой у нее всегда бывает, когда она смотрит на то, как он поет. Ее голова слегка наклонена, на губах легкая улыбка, а в глазах смешение гордости и изумления. Обожание. И, возможно, воспоминания о былой любви. Хоть я и знаю, что больше она не испытывает к нему этих чувств, даже если я знаю, что выбрала она меня — что меня она любит больше — меня это раздражает. Очень.

Потому что единственный человек, на которого я когда-нибудь так смотрел — был ей.

Когда он играет последние ноты, я стараюсь проглотить это чувство неприязни. Мэтью, Стивен, Эрин, Ди-Ди и Кейт хлопают. Александра вытирает слезы на глазах.

Джек говорит:

 — Черт, а ты хорош. Эта музыкальная хрень заставляет благочестивых кисок бегать за тобой. Сегодня вечером, Билли, ты мой напарник на свиданиях.

Уоррен скромно кивает головой.

 — Конечно, приятель.

Потом я поднимаюсь.

 — Теперь, когда я получил свою дозу эстрогенов на день, как насчет того, чтобы отправиться к бассейну и посмотреть, что там за барбекю? Не знаю как вы, парни, но я более чем готов к первой из многих наших вылазок.