— Что-то я должен вспомнить важное… Что? Вот проклятая память…

Побывали мы и там, где погиб в неравном бою отец Павла. Это оказалось недалеко от деревни, но место было глухое, со всех сторон окруженное болотами, лишь одна тропка вела через них.

Федор Васильевич сам повел нас туда через дремучий лес, часто останавливаясь и спрашивая у Павла:

— Вспоминаешь дорогу? Вот у той сухой сосны куда надо поворотить?

— Не помню, — виновато отвечал Павел.

Но вдруг при очередном вопросе неожиданно ответил:

— А здесь надо повернуть налево, вот через те кусты.

— Правильно! — обрадовался старик. — Значит, вспоминаешь.

База партизан пряталась в самой чащобе, возле маленького озерка с темной и маслянистой, как нефть, водой.

Никаких следов здесь не осталось, кроме двух неглубоких ям, где были когда-то землянки, густо заросшие кустарником. Да Морис высмотрел своими зоркими глазами и выковырял из земли позеленевшую винтовочную гильзу.

Павел долго рассматривал ее, озирался вокруг, что-то шепча про себя, потом удрученно покачал головой и устало сказал:

— Нет, не вспомню…

— И как их тут немцы выследили, до сих пор ума не приложу, — сокрушался Федор Васильевич, присев на пенек и свертывая папироску. — Ведь глухое место, надежное. Николай, твой отец, сам выбирал, а уж он-то наши леса знал.

Вернулись мы в деревню уже в сумерках, страшно усталые. Один за другим медленно поднялись по скрипучим ступенькам. Павел шел впереди — и вдруг замер на пороге. Я в недоумении заглянула через его плечо и увидела сидящую на лавке Раю, редактора нашей радиопередачи. Как она здесь очутилась?

А навстречу Павлу неуверенно, как слепая, вытянув вперед руки, шла какая-то незнакомая молодая женщина…

— Павлуша! — вскрикнула она. — Братик! — и бросилась к нему на шею.

9

С первого взгляда можно было догадаться, что это в самом деле его потерявшаяся сестра Наташа! Она очень походила на Павла — такие же крутые брови, серые глаза, только все черты лица у нее были тоньше, нежнее.

Наташа тоже ничего не могла вспомнить о том, что случилось с ними после трагического боя в лесу: ведь ей было тогда всего пять лет. Она только знала, что окончание войны застало ее в детском доме под Москвой. Потом ее удочерила одна пожилая женщина и увезла к себе в город Киров. Она вырастила, воспитала ее и стала для девочки второй матерью. Наташа выросла, закончила медицинский институт. У нее уже была своя семья, подрастала дочка.

Воспоминания о детстве сохранились у нее еще более смутными и отрывочными, чем у брата. Но она знала, что ее удочерили, и пыталась разыскать родителей.

— Особенно как у меня самой дочка родилась, — рассказывала она сквозь слезы. — Тогда по-настоящему почувствовала, каково было моей маме потерять меня. Как подумаю об этом, места себе не нахожу.

Но примет ей запомнилось слишком мало. Она не знала своей фамилии. Не помнила названия деревни. И вспоминались ей только садик под окнами дома, огород, старый дуплистый тополь под окнами — очень ведь узок и ограничен был еще мирок маленькой девочки. А как найти родину по таким приметам?

— И как же в самом деле вы нашли нас? — спросил Морис. — Что вспомнили?

— Услышала передачу «Найти человека!». Последнее время постоянно их слушала, словно предчувствие какое было. Слышу имена: Николай Петров, его жена Ольга, Наташа, Павлик, старший брат Борис.