– На небесах?

– Да, – странно улыбнулся профессор.

Тут сзади раздался крик:

– Господин комиссар, господин комиссар, вас госпожа Мегре спрашивает!

Обернувшись, они увидели консьержа Жерфаньона, спешащего к ним со всех ног. В его длани, простертой к комиссару, чернела трубка радиотелефона.

Профессор Перен полагал, что телефонная связь с «большой землей» приносит пациентам больше вреда, чем пользы, и потому в санатории ею пользовались лишь немногие и то по разнарядке, лично им составленной. Мадам Мегре в этом документе было дозволено звонить супругу лишь в светлое время суток.

Подумав: – Как всегда вовремя, – комиссар извинился перед главой клиники, взял телефон, поздоровался с супругой: – Здравствуй, дорогая, – и по мощеной кирпичом дорожке повернул в лес.

– Ну, как ты там, милый? – голос Луизы сочился сочувствием.

– Все нормально, дорогая. Профессор сказал, через месяц-другой у него, скорее всего, не будет повода удерживать меня здесь.

– А как же шунтирование?

– Оно не понадобится – инфаркт, хм, оказался весьма удачным. Я тебе писал и говорил об этом несколько раз.

– Может, не стоит торопиться?

– Стоит. Я так тоскую по твоему каплуну в красном вине…

– Через три дня, как только откроются дороги, ты его получишь.

– Луиза, ты приедешь?! – обрадовался Мегре.

– Да, милый! С каплуном и вином. И кое-чем еще в кружевной упаковке.

– Замечательно! И не забудь захватить пару книг, они нужны мне для работы.

– У вас же есть библиотека?!

– Есть, но книгохранилище закрыли на ремонт…

– А что за работа?

– Так, небольшое расследование…

– Ты опять за свое?! У тебя же инфаркт, милый! Тебе вскрывали грудную полость, оперировали печень и легкие! Ты перенес четыре сложнейшие операции! Тебе нельзя работать! Вообще нельзя! – запричитала комиссарша.

– Перестань, Луиза, какая работа? Так, пустяки.

– Знаю я твои пустяки! Из-за последнего тебя едва вытащили с того света!

– Эти пустяки влияют на мой организм эффективнее медикаментов профессора. Вот утром, например, коленные суставы побаливали, и сердце ныло, а сейчас я готов бежать кросс хоть до Дакара.

Это заявление комиссара было сущей правдой.

– Сыщик ты и есть сыщик… – сказала с нежностью. – Какие книжки тебе привезти?

Мегре, убедившись, что никто его не слышит – стоявшие у воротец, увлеченно наблюдали за попытками профессора Перена открыть замок проволочкой, – назвал книги.

– Жюль, ты с ума сошел?!

– Нет, совсем нет. Потом все объясню. Да, прихвати еще что-нибудь об Афродите.

– Афродите?!

– Ну, да, богине. У нас в парке стоит ее скульптура, так я без ума от нее.

– И потому хочешь знать ее подноготную?

– Да, милая.

– Прекрасно помню, как ты узнавал мою…

– Подноготную?

– Да.

– Перед тем, как сделать тебе предложение? – ухмыльнулся Мегре, вспомнив, как долго выбирал между племянницей одного из высших чиновников дорожного ведомства и простой официанткой, между Луизой, пухлой девушкой со свежим личиком, веселыми живыми глазами и Рейчел, яркой, изящной, тонкогубой, с чем-то щемящим душу под сердцем. Выбирал, пока Жеральдина, супруга чиновника, не взяла Мегре, образно выражаясь, за обшлага перешитого отцовского фрака и не тряхнула, как следует.