Она так многого ещё не испытала. Так сильно ей вдруг захотелось исследовать мир. И всё началось здесь с безумия между ними.

Он откинул с её лица ледяную прядь волос.

– О чём это мы спорили?

– Не помню.

Неотвратимая действительность вибрировала между ними подобно сжатой пружине. Чем ближе они наклонялись друг к другу, тем больше росло напряжение.

А затем... наконец... случился поцелуй.

Глава 11

Джеймс не был поэтом и не отличался особым талантом выражать словами нежные чувства. Но поцелуи…

Поцелуи   это совсем другой язык.

Он легко и нежно касался её губ, давая ей время согреться в его объятиях. Лишь когда её губы приоткрылись, и их дыхание смешалось, он углубил поцелуй, притянув её ближе к себе с едва сдерживаемой страстью.

Её вкус напоминал о Рождестве. О бренди, сливовом пудинге, глинтвейне и хрустящем снеге. Он всё так же не любил Лондон, но Луиза ему нравилась.

Она крепко обвила руками его шею.

Да, она ему очень нравилась.

Он притянул её к себе и прижал к своему телу. Возможно, он мог бы оправдаться тем, что хотел её согреть. По правде говоря, он хотел её почувствовать. Ему это было необходимо. Ощутить формы её тела, дрожь её пульса.

Прервав поцелуй, они нежно соприкоснулись лбами.

– Мне не следовало этого делать, – неохотно произнёс он.

– Мы оба это делали.

– Да, но я не спросил разрешения.

– Я и не возражаю.

У него закончились оправдания. А они ему были нужны, иначе он мог зайти слишком далеко.

– Мы едва знаем друг друга.

– Можно это исправить. Собаки или кошки?

– Что?

– Ты предпочитаешь собак или кошек?

– Собак, – ответил он. – Чай или кофе?

– Чай. Осень или весна?

– Осень. Какой твой любимый цвет?

– Оранжевый.

– Оранжевый ? Да его никто не любит!

– Именно поэтому я его люблю. Мои братья и сестры заняли остальные цвета, а я была полна решимости выделиться.

– В этом ты преуспела. – Он погладил её по щеке. – Просто блестяще.

Он полагал, что она наверняка покраснела от комплимента, но лунный свет не отражал оттенков розового. Её кожа, губы, глаза, волосы   всё было окрашено в серебристо фиолетовые тона.

А фиолетовый был его  любимым цветом. Что было странно, потому что вплоть до настоящего момента он любил зелёный.

Она прикусила губу.

– Джеймс?

– Да?

– Думаю, теперь мы достаточно хорошо знаем друг друга.

Луиза припала к его губам, и он принял приглашение, а затем, да простит его бог, пошёл дальше. Он осыпал поцелуями её шею. Руки блуждали по телу, и он поклялся себе, что сразу остановится, если она застынет или отстранится.

Но она не отстранилась. Когда он провёл рукой по её спине, у Луизы перехватило дыхание, и вскоре оно стало учащённым и горячим. Она впилась пальцами в его плечи, когда его рука скользнула вверх и коснулась её груди. Джеймс сжал ладонью грудь Луизы, согревая нежную плоть, и принялся поглаживать затвердевший сосок. Всё его тело напряглось от страстного желания.

«Ты   чудовище. Волк, набросившийся на белоснежного зайца».

Он не собирался позволять себе столько вольностей, но все его мысли и планы растаяли, словно снежинки, от тепла между ними. Они развели свой собственный костёр, языки пламени которого обжигали всё его тело. Снаружи и внутри.

Между ними что то происходило, и это могло перерасти в нечто большее. Гораздо большее. Она будет хорошо смотреться как под ним, так и рядом с ним.

Джеймс снова заключил её в объятия, но на этот раз менее предосудительные.