Это вопрос легкий. Но если студент спросит о другом: «Что, если все поверят, что свободы воли нет? Как вообще мы будем жить? Зачем вставать с кровати по утрам, если мы всего лишь машины?» Ох, не надо меня об этом спрашивать, ответить будет непросто. Вторая половина книги и есть попытка предложить кое-какие ответы.

 11

 Не впадем ли мы в амок?

Идея промчаться по улицам в состоянии амока[235] имеет определенную привлекательность. Буйствовать как безголовая курица – неплохой способ выпустить пар. Еще это шанс встретить новых, интересных людей, плюс полезная физическая нагрузка. Но, несмотря на такие очевидные плюсы, меня не так чтобы часто подрывает сорваться в амок. Это кажется утомительным, да и пропотеешь насквозь. К тому же меня беспокоит, что не смогу всецело отдаться затее и буду выглядеть глупо.

Однако вокруг всегда было полно людей, которые с большим удовольствием впадают в амок – брызжа слюной, судорожно тараторя бессмыслицу, адски желая сеять хаос. Переключатель может сработать в любой момент, но есть обстоятельства, склоняющие людей к амоку, и в первую очередь – безнаказанность. Анонимность тоже подливает масла в огонь. Известно, что в ходе так называемого полицейского бунта во время съезда Демократической партии США в Чикаго в августе 1968 г. полицейские снимали свои жетоны, прежде чем впасть в амок и затем избивать прохожих и мирных демонстрантов, ломать видеокамеры съемочных групп. В традиционных культурах анонимность бойцов (например, ношение ими масок) повышает вероятность того, что они будут уродовать трупы своих врагов. На попытку прикрыться анонимностью похоже и оправдание «но все остальные тоже впали в амок» – когда человек позволяет себе отпустить тормоза в расчете на то, что его не поймают{272}.

Прошлое столетие продемонстрировало нам еще один, более изощренный способ почувствовать, что ты можешь позволить себе «впадать в амок» безнаказанно и средь бела дня. Это оправдание снова и снова звучало на Нюрнбергском процессе, к нему без конца прибегали немцы военного поколения, пытаясь объяснить свои поступки негодующим потомкам. Фраза «я просто выполнял приказ», когда, впав в амок, устроил геноцид, предполагает отсутствие у того, кто оправдывается, ответственности, воли и чувства вины.

Куда это нас ведет, уже должно быть понятно – это обратная сторона учения всяких там французских философов, прикидывавших, не прикончить ли им первого встречного, чтобы доказать свою экзистенциальную свободу выбора. Если свобода воли – миф, а наши поступки – аморальный итог биологической случайности и никакой ответственности мы за них не несем, то почему бы просто не впасть в амок?

В основе состояния, названного некогда амоком, как раз и лежит представление, что какой бы чудовищный поступок ты ни совершил, это не твоя вина. В малайском/индонезийском языке, откуда и позаимствовано слово meng-âmuk, амоком называют приступы беспричинной жестокости и необъяснимого бешенства, которые охватывают какого-нибудь мирного и безобидного человека. Традиционная интерпретация ловко обходит вопрос свободы воли: считается, что человек одержим злым духом, не отвечает за свои действия и не испытывает никакой вины{273}.

«Не осуждайте меня, в меня вселился Ханту Белиан, злой дух лесного тигра» – это всего лишь шажок, прыжок, скачок в сторону от «Не вините меня; мы просто биологические машины».

То есть если люди признают, что свободы воли не существует, все вокруг обезумеют и будут носиться, гонимые амоком? Ряд исследований говорит именно об этом.

ЖЕСТКИЕ ДЕТЕРМИНИСТЫ, НЕСУЩИЕСЯ ПО УЛИЦАМ

Эксперимент, позволяющий проверить это предположение, прост – настройте людей так, чтобы ослабить их веру в свободу воли, и посмотрите, не стали ли они подонками.