— Хорошо летаешь, короткоухая… — кивнула змея, переводя взгляд на Руби. — Оч-чень хорошо.

   — Вы за нами наблюдали?

   — Йа.

   — Долго?

   — Два дня… Или три, — последовал ответ. Змея помолчала, а потом снова посмотрела на Мартина: — Ты… мохноногий сыч… Ты спускаться спиралью, как… — было видно, что она мучительно припоминает нужное слово, — как… как… угленосник!

   — Как угленос! — с изумлением пролепетал Мартин.

   — Йа, угленос. Йа.

   Мартин сделал маленький шажок по направлению к змее. Он изо всех сил вытянулся, стараясь казаться повыше, но все равно не доставал макушкой до подбородка нависшей над ним змеи.

   — Вы — Клюки-Крюк, да? Вы и есть та знаменитая кильская змея, которую Эзилриб поручил нам разыскать?

   — Может быть, да. А может быть, нет.

   — Нет, это вы! Вы говорите по-хуульски гораздо лучше, чем мы на кракиш. Вы все понимаете. Почему вы от нас прятались? И почему продолжаете делать вид, будто не понимаете нас?

   — Откуда мне знать, что фас действительно послать Эзилриб? Откуда мне знать, что фы есть те, за кого себя фыдаете? — резко спросила змея.

   — Ни за кого мы себя не выдаем! — обиженно распушилась Руби.

   — Это я сейчас проферять, — прошелестела змея. — Как зофут домашнюю змею Эзилриба?

   — Октавия! — хором выпалили Руби с Мартином.

   — Сколько когтей у Эзилриба на лефой лапе?

   — Три! — снова одновременно крикнули друзья.

   — Ш-шшш… — Змея покачала головой, словно хотела придумать вопрос потруднее, а потом прищурилась и кивнула: — Очень хорошо. Теперь — самый последний фопрос. Готофы?

   У Руби и Мартина затряслись желудки. Что, если они не сумеют ответить?

   — Г-готовы…

   — Фы знать любимую песню старой пятнистой софки, которая рукофодить Клюф фсепогодников? Он постоянно напефать ее фо фремя плохой погоды.

   — Знаем, знаем! — заверещала Руби. Она захлопала крыльями, поднялась в небо и запела:Совы-всепогодники — особая порода,Мы обожаем летать в непогоду!Мы любим бурю, мы любим ветер!Скучно без шторма живется на свете…

   Она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы начать второй куплет, и тут кильская змея подняла голову и принялась раскачивать ею в такт музыке.

   — На хуульском она звучит почти так же хорошо, как на кракиш! — довольно прошипела змея, и вскоре уже все трое громко распевали веселую боевую песню.

   Совы кружили над землей, а змея извивалась немыслимыми зигзагами, исполняя древний кильский танец.

   В наших желудках с рожденья живет Зов урагана и вихря полет Мы кувыркаемся в русле стихии — Мы — всепогодники, совы лихие! Град, ураган и бурана рычанье Смехом встречаем и ликованьем. Кружим, парим, кувыркаемся, скачем — Разве мы хнычем? Разве мы плачем? Сплюнем погадку в пасть непогоде И продолжаем полет на свободе. Слезы и страхи неведомы, нам — Лучшего Клюва смелым бойцам. Совы, — всепогодники — особая порода, Мы, обожаем летать в непогоду!

   Когда последний куплет подошел к концу, змея снова вытянулась, вежливо кивнула головой и сказала:

   — Фы были прафы.