— Я… я просто спросил, — пискнул Мартин. — Вы же знаете, они очень трудолюбивые…

   — Они слабые! У них нет мышцы! И еще они глупые. Тупые. Нанчат! Нихтан! Ниних! Нафтанг! — пролаяла змея, и Мартин без перевода понял, что на кракиш эти короткие слова означали «нет, никогда, ни за что на свете».

   — Хорошо-хорошо, как скажете… Не волнуйтесь, пожалуйста. Забудьте, что я сказал, — залепетал он и с облегчением увидел, что змея снова расслабилась и начала расплетать тугие кольца своего туловища. — Скажите мне только одну вещь. — Мартин решил сменить тему и, сам того не заметив, задал давно интересовавший его вопрос: — Чтослучилось с братом Эзилриба, с Ифгаром?

   — С этим предателем? — прошипела змея.

   — Да.

   — Ф том сражении он тоже быть тяжело ранен. После этого он фместе со сфоим фероломным змеем по имени Грагг уйти в Лигу Ледяных Когтей. Презренный Грагг… Он был предатель под стать хозяин, тоже сменил чешую…

   — Кильская змея?

   — Йа, йа… Самый жалкий и гнусный из фсех пресмыкающихся… Больше фсего на сфете он любить морошникофый сок.

   — Морошниковый сок?

   — Йа, йа. От которого голофа идти кругом и мысли путаться, — пояснила Клюки-Крюк, помотав головой.

   — Понятно! — хором выпалили Руби с Мартином.

   По всей видимости, морошниковый сок был сродни ягодному вину, которое старшие совы на Великом Древе пили по праздникам.

   — Йа. Этот презренный змей за глоток сока готоф быть ползти за кем угодно и куда угодно. Фот почему он пойти за Ифгар. Не знаю, куда они деться. Думаю, Лига Ледяных Когтей со фременем фышвырнуть их обоих… Единожды смениф чешую, кто тебе поферит? Предатели никому не нужны.

   — Сменить чешую — значит предать?

   — Йа, йа. Грагг из Слонка, так когда-то зфать эту гадину. Отныне он сменить чешую. Продал свою родину за глоток морошникофого сока.

   ГЛАВА IX

   Старый воин

   Сваль быстро плыл по узкой полоске воды, черной лентой извивавшейся среди льдин, загромоздивших вход в залив. Уверенно продвигаясь вперед, гигант расшвыривал носом мешавшие ему обломки льда.

   Совы летели над ним, и Сорен, не сводивший восхищенных глаз с медведя, в который раз подумал о том, что лучшего пловца ему еще не доводилось видеть.

   Ночь выдалась волшебная. В черной воде залива отражалось небо, и казалось, что огромный белый медведь плывет по звездной россыпи. Сваль казался существом, созданным из земли и неба, льда и воздуха, воды и звезд. Словно гигантский ночной ткач, полярный медведь пронзал все эти элементы пейзажа и снова сплетал их воедино, создавая величественный и прекрасный гобелен с видом Северных Царств…

   — Если тут лето такое, — ухнул Сумрак, — страшно представить, что здесь зимой творится.

   — Надеюсь, когда придет зима, нас тут уже не будет, — ответил Копуша.

   — Цыц! — внезапно насторожился Сорен. — Я что-то слышу…

   — Я тоже, — мгновенно отозвалась Эглантина. — Похоже на пение.

   Некоторое время брат с сестрой крутили головами, пытаясь уловить источник звука, а потом Сорен крикнул Свалю:

   — Что это такое? Похоже на пение!

   — Агрррх! Ну и уши у вас, пернатые! — поднял морду Сваль.