– Видеоматериал уже готов. Бригада Дьюка снимала с крыши, а Хеллстром – с вертолета. Кадры отличные. Мы сделали их в первые двадцать минут.

    – А эта штуковина висит над нами уже два часа, – заметил Парийо.

    – Два с четвертью, – уточнил Лагранж, глава отдела новостей.

    Штуковина была огромным аппаратом непривычной формы, парившим метрах в трехстах над деловой частью Брюсселя. Откуда он появился и кому принадлежал, не относилось к тайнам века – прошло уже девять часов с тех пор, как звездолет инопланетян совершил посадку в Антарктиде. Судя по сообщениям информационных агентств, более сотни таких аппаратов зависли над крупнейшими городами мира.

    – Кто у нас в Париже? – спросил Анжелотти.

    – Монтези, – ответил Чепмен.

    – А в Москве? В Пекине? В Нью-Йорке?

    – В Москве – Дворжецкий, в Пекине – Хоуп Госсет, в Нью-Йорке – Дик Страйзер. Еще тридцать шесть человек в других городах, даже в этой исландской дыре… как ее?.. да, в Рейкьявике.

    – Снимают бинюков?

    – Разумеется. Повсюду наши лучшие диггеры и фотокорреспонденты.

    Анжелотти довольно хрюкнул.

    – Мишель! Мартини с водкой, моя прелесть. Смешать, но не взбалтывать. И кто-нибудь там… Передвиньте наконец мое кресло к окну! Я устал стоять.

    Кресло передвинули и усадили шефа. Рурк и Ковач вздохнули с облегчением.

    – Этот бинюк похож на здоровую обувную коробку, – сказал Лагранж.

    – Скорее на канистру, – возразил Парийо.

    – А что такое канистра?

    – Емкость для бензина, Морис. До сих пор на нем езжу. У меня «Кадиллак» двадцать второго года.

    – О!..

    – Хватит болтать о глупостях! Где Гюнтер Фосс? Где этот чертов Гюнтер Фосс? – снова раздался рев Анжелотти.

    Чепмен смущенно переступил с ноги на ногу.

    – Кто знает, шеф? Последние сутки он не появлялся и не отвечал на вызовы.

    – «Кто знает!» – передразнил Анжелотти. – За что я плачу тебе, Чепмен? Ты все обязан знать!

    – Фосс отчитывается только перед вами, – пробормотал главный редактор. – По крайней мере, он так считает.

    Анжелотти сделал глубокий вдох, собираясь что-то рявкнуть, но тут к его уху склонился Морис Лагранж – человек уравновешенный и политичный.

    – Не беспокойтесь о Фоссе, шеф. Вы ведь знаете его манеру: исчезнет на несколько дней, зато откопает новую сенсацию – и тиражи подпрыгнут до небес.

    При мысли о таком прыжке шеф «Шпигеля» мечтательно прищурился и протянул:

    – Ну, прямо-таки до небес… Хотя бы до этой бинючьей канистры!

    Он ткнул в окно огромным пальцем, и аппарат пришельцев дрогнул, заколыхавшись в воздухе.

    – Поосторожнее, шеф, – с улыбкой молвил Ковач. – Не ровен час…

    – Падает! – вдруг взвизгнула Мишель, роняя поднос с бокалами. – Он падает!

    – Черт! В самом деле падает! – воскликнул Парийо, отпрянув в глубь кабинета.