Изменить размер шрифта - +
Запираться я не видела смысла:

— Меня зовут Елена Андреевна Шанс. Я иностранка. Местные люди называют меня рава Лейна.

Брови мужчины поползли вверх:

— Женщина — рава?! Ты умеешь читать?!

— Я умею читать и писать на своем языке. На вашем я научилась только говорить…

Потом подумала и добавила:

— Зато на вашем я немного знаю математику.

— Из какой ты страны? Зачем тебя привели сюда?

— Мне не сказали, зачем, но думаю, из-за того, что я показала, как можно очень долго хранить еду. Это удобно для путешественников и солдат. Да и просто в хозяйстве всегда пригодится.

Первый вопрос я проигнорировала. Переспросит — отвечу.

Он явно заинтересовался.

— Долго? Как долго можно хранить?

— Точно не скажу, в моей стране это делают по-другому, но зиму мои консервы пережили. Молоко я заготовила в месяце тирсе. Рыбу с овощами — тогда же. И их до сих пор можно есть. Если хранить не на жаре, то, думаю, еще и в следующем году они будут пригодны.

 

— Сейд, что ты тут застрял?

Я не заметила, как к нам подошел тот самый сухонький старик.

— Эта девка говорит интересные вещи, отец.

Я промолчала, но обращение — девка — не внушило мне симпатии к этому хаму. Парень сразу перестал казаться мне симпатичным…

Старик разглядывал меня, как какую-то диковину.

— Если она не врет, Сейд, а это мы скоро узнаем, то ее знания могут быть полезны. Очень-очень полезны. Они все из Прибрежного, помнишь, на севере от старого дома — крошечное село? Сарг прибыл сюда в полном составе, начали выспрашивать, как попасть к лацита тиргусу, мне и донесли…

— Как ты собираешься проверить это, отец?

— Заставлю их самих съесть то, что привезли. Если там яд — казню.

Они говорили так, как будто ни меня, ни Даго здесь не было.

Мне стало страшно и противно…

26.

Поселили меня в маленькой комнатке. Узкое окно с одним слоем мутноватого стекла, деревянная кровать, под ней — горшок. Там же — плетеная коробка с лоскутами ткани — вытираться. Кровать застелена шкурой, белья нет. Укрываться нужно второй шкурой. Спать жестко. У окна — небольшой стол и что-то вроде креслица. Даже подушка есть на сидении. Камин топила служанка, приходила три раза в день и приносила еду, выносила горшок и молчала. Еду, кстати, приносили вполне гожую. Каши с мясом, овощные похлебки с мясом или сушеной рыбой, несколько раз — пирожки со сладкой начинкой. Взвар из сухофруктов, мед в отдельной плошечке, травяные чаи.

Три дня такой нервотрепки я выдержала. Я не знала, что и как с моими спутниками, живы ли они… Мне совершенно нечем было заняться, только перебирать мрачные мысли. Куда делись мои вещи, сменная одежда и прочее — я тоже не знала. Служанка приходила не одна. В дверях всегда стоял стражник, да не простой солдат, а обязательно десятник или как они тут называются.

На четвертый день есть я не стала. Ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Женщина всё так же молча приносила и уносила еду, так же стоял в дверях вояка.

Пятый день прошел еще хуже — пить я тоже не стала. Просто не вставала с кровати, лежала повернувшись лицом к стене и гоняла одну и ту же мысль — чем казнят, лучше уж сама. Просто усну и не проснусь. Всяко легче, чем если пытать будут или что они тут делаю с пленными…

Часто думала и о еде, да… Есть еще хотелось. Но я знала, что через несколько дней аппетит пропадет. Нужно просто потерпеть.

Шестой день принес некоторые изменения. Думаю, или служанка или вояка кому-то сообщили о моем поведении. Вместе со служанкой в комнату зашла полная, крепкая женщина.

Быстрый переход