— Не ешь чего? Али не по нраву тебе? Дак скажи, чего хочешь — принесут.

— Я не скотина, так жить. Лучше сразу сдохнуть, уважаемая, чем в таких условиях существовать.

— Ох тыж, какие такие тебе условия еще нужны?!

— Даже корове каждый день вымя обмывают, а я который день неумытая, нечесаная… Я, чай, не собака приблудная — терпеть такое.

Тетка задумалась. Потом сказала:

— Зови меня Даймой. Тебя-то как величать?

— Рава Лейна.

— Да неужто и в правду грамоту знаешь?!

— Знаю, только на другом языке. Я хочу знать, где все мужчины, что приехали со мной. И еще — мне нужны мои вещи, там короб с ними на телеге был. Я хоть вязать буду, а то от безделья можно и с ума сойти.

Чувствовала я себя не слишком хорошо. Немного кружилась голова от слабости. Слишком долго я лежала неподвижно.

— Вот что, девка, ты сейчас поешь…

Я повернулась к ней спиной и снова легла.

— Да что ж такое-то! Чего тебе не так-то опять?

Я аж подпрыгнула на кровати этой деревянной!

— Не смей называть меня девкой!

Дайма явно растерялась.

— Дак ежели ты в деревне живешь и не замужем — девка и есть! По другому-то как-то и невежливо получается. Ты, все-таки гостья тиргуса, как же я по другому-то стану говорить?

— Гостья?!

— Так гостья и есть! Тиргус велел тебя привести к нему опосля завтрака, а ты есть не хочешь! А умыться — так ща скличу служку — принесут тебе. А вещи — то у тиргуса спросить нужно будет…

Я немного подумала и встала с кровати. Служанка принесла кувшин теплой воды, молча расчесала мне волосы, я поела. Дайма все это время сидела на моей кровати и молчала. Взвар я выпить не успела.

В дверь заглянул вояка и сказал одно слово:

— Ждут.

— Давай-ка поторапливайся. Тиргус ожидать-то не любит!

Отправились втроем — Дайма, следом я, за мной — вояка. Не взирая на габариты, двигалась она ловко, шагала так плавно — как в хороводе плыла.

Шли мы длинными узкими коридорами, спустились по кольцевой лестнице, перешли в другое здание… Я знала точно — обратную дорогу я не найду.

Резную дверь в жилые покои тиргуса охраняли двое военных. Наш провожатый остался за дверью, а Дайма, подхватив меня за руку, провела еще по одному коридору и втолкнула в светлую комнату.

Тиргус изволил принимать меня в своем кабинете. По-другому это помещение и назвать было нельзя. Несколько полок со свитками пергамента, большая карта из кусков раскрашенной кожи на стене, большая часть карты задернута серой шторкой, торчит только кусок.

Несколько цер на большом столе и чистые, и с записями. Все сдвинуто к краю, а на свободной половине стола кинута вышитая маленькая скатерка и наставлены тарелки с пирогами, с какими-то тестяными изделиями, плошечка с медом, к ней четыре ложки и большой парящий горшок. Похоже, мужчины чайку решили выпить. Сидели за столом трое. Сам лацита тирус, его сын и еще один пожилой упитанный мужик с большими темными усами. Тоже, видать, не из простых.

Дайма поклонилась мужчинам, подошла к столу и ловко кружкой разлила чай в три приготовленные посудины. При этом ворчала:

— Опять не позавтракали нормально, обормоты! Вот хозяйки на вас путней нет! Она бы вас быстренько построила по росту!

— Гостье-то налей чаю, Дайма, да и ступай.

Тирус выслушивал ее воркотню совершенно спокойно, похоже, что к таким выступлениям он привык. Все трое смотрели на меня с любопытством. Скорее, рассматривали и оценивали.

Дайма подвинула мне крытую ковриком табуретку, поставила кружку с горячим напитком и, не спрашивая, подвинула ко мне плошку с медом.