На склоне каменной горы

         Над Койшаурскою долиной

         Еще стоят до сей поры

         Зубцы развалины старинной.

         Рассказов, страшных для детей,

         О них еще преданья полны…

         Как призрак, памятник безмолвный,

          Свидетель тех волшебных дней,

         Между деревьями чернеет.

         Внизу рассыпался аул,

         Земля цветет и зеленеет;

         И голосов нестройный гул

         Теряется, и караваны

         Идут, звеня, издалека,

         И, низвергаясь сквозь туманы,

         Блестит и пенится река.

         И жизнью, вечно молодою,

         Прохладой, солнцем и весною

         Природа тешится шутя,

         Как беззаботное дитя.

         Но грустен замок, отслуживший

         Когда-то в очередь свою,

         Как бедный старец, переживший

         Друзей и милую семью.

         И только ждут луны восхода

         Его незримые жильцы:

         Тогда им праздник и свобода!

         Жужжат, бегут во все концы.

         Седой паук, отшельник новый,

         Прядет сетей своих основы;

         Зеленых ящериц семья

         На кровле весело играет;

         И осторожная змея

         Из темной щели выползает

         На плиту старого крыльца,

         То вдруг совьется в три кольца,

         То ляжет длинной полосою

         И блещет, как булатный меч,

         Забытый в поле давних сеч,

         Ненужный падшему герою!..

         Все дико; нет нигде следов

         Минувших лет: рука веков

         Прилежно, долго их сметала,

         И не напомнит ничего

         О славном имени Гудала,

         О милой дочери его!

         Но церковь на крутой вершине,

         Где взяты кости их землей,

         Хранима властию святой,

         Видна меж туч еще поныне.