|
На юге, по-моему, не было ничего выше до самых Атласных гор. Высокие дома втыкались в глубокое темно-синее небо, как колючки кактусов, а узкая терракотовая улица внезапно обрывалась на краю высокой скалы. Из церкви напротив смотрела на нас Дева Мария в бледновато-голубом облачении, окутанная, будто шалью, летавшими вокруг нее ангелами. Было тепло и очень тихо. Казалось, на этой площади сошлись жизненные дороги. На какой-то момент, помню, мы смутились и не решились сразу же войти в здание мэрии, потому что там не могло быть так же хорошо, как здесь, на площади. Так оно и получилось. Мы сели на деревянную скамейку, и вскоре к нам присоединилась еще одна пара - девушка в белом подвенечном платье и мужчина в черном костюме; я почувствовал себя неловко, потому что понял, что одет не так, как положено в таких торжественных случаях. Затем человек с высоким крахмальным воротничком долго ворчал насчет наших бумаг, и на мгновение нам показалось, что наш брак никогда не будет оформлен; потом поднялась суета: внезапно выяснилось, что у нас нет свидетелей. Наконец пригласили двух хмурых клерков и ввели нас в большой зал, где ничего не было, кроме люстры и стола. Вывеска, висевшая над дверью, возвещала: "Регистрация браков". Мэр - очень старый человек, по виду вылитый Клемансо, облаченный в мантию с сине-красной лентой через плечо, - терпеливо стоял и ждал, пока мужчина с воротничком зачитает наши фамилии и даты рождения. Затем мэр быстро отбарабанил что-то наподобие целого свода законов, которые мы должны соблюдать, - вероятно, это были статьи из "Кодекса Наполеона". После этого мэр произнес небольшую речь на очень плохом английском языке о нашем долге перед обществом и ответственности перед государством, наконец пожал мне руку, поцеловал Кэри в щечку и мы снова очутились на небольшой площади, где ожидала своей очереди следующая пара. Торжественной церемонии не получилось - не хватало органа, как в церкви Святого Луки, и не было гостей. - Я совсем не чувствую себя замужней, - сказала Кэри и тут же добавила: Но мне даже приятно это. - Па улицах и в барах, в автобусах и в магазинах мы встречаем так много лиц, которые напоминают нам о Первородном Грехе, и так мало тех, кто несет на себе неизменную печать Первородной Невинности... Такое лицо было у Кэри она всю жизнь, до самой глубокой старости, будет смотреть на мир глазами ребенка. Ей никогда не бывало скучно: каждый день для нее был новым, даже печаль для нее была извечной, а каждая радость тем более существовала для нее извечно и навсегда. "Ужасно" было ее излюбленным словцом, и в ее устах оно звучало не как обычное клише - на самом деле был ужас в ее наслаждениях, в ее страхах, в ее тревогах, в ее смехе - в ней всегда существовало ужасное удивление перед всем тем, что она видела как будто впервые. Большинство из нас выискивают во всем только сходство: каждая жизненная ситуация напоминает бывшую, с которой мы встретились ранее. Кэри во всем находила только особенное, как дегустатор вин, способный почувствовать самый неуловимый букет. Мы возвратились в отель, но "Чайка" все еще не пришла, и Кэри встретила эту неприятность как нечто совершенно неожиданное, как будто узнала об этом впервые. Потом мы пошли в бар и немного выпили - пожалуй, это была наша первая совместная выпивка. Она с удовольствием пила джин с тоником "Д у бане", которые мне совсем не нравились. - Яхта, видимо, придет только завтра, - сказал я. - Милый, а у нас хватит денег оплатить счет за гостиницу? - А-а! Сегодня еще как-нибудь перебьемся. - Мы могли бы выиграть нужные нам деньги в казино. - Вряд ли, потому что мы посещаем зал, где делаются небольшие ставки, а настоящего риска мы себе не можем позволить. |
