Взволнованный сталкер снова поднялся на ноги и стал напряженно вслушиваться. Вот наконец до него долетел приглушенный расстоянием окрик: «Стоять!» Дальнейших слабых обрывков разговора было не разобрать, но это было и ни к чему – пока все шло по плану. Оставалось лишь дождаться, пока его бывшие спутники вернутся от так называемых «контактеров» несолоно хлебавши, и тогда уже можно будет падать в ножки Плюху и проситься снова в напарники, сетуя на жестокость подельников, не пожелавших принять в свои ряды «блудного сына». Для достоверности Шершень решил даже раскрыть косморазведчику истинную причину их гнева – рассказать о заныканных в тайный схрон тушенке и патронах. Вспомнив о подельниках, сталкер невольно потрогал вспухший нос. Болели разбитые губы, ничего не видел затекший левый глаз – Бизон постарался на славу.

Между тем Плюх с девчонкой и «кузнечиком» все не возвращались. И, хотя в лесу по-прежнему стояла тишина, чуйка начала уже не подсказывать, а вопить: опасения были не напрасными! А когда раздался первый выстрел, сомнения развеялись окончательно. Услышав же звук автоматной очереди, Шершень и вовсе заметался, не зная, что предпринять. Бежать в лес? Проще сразу застрелиться – чего зря ноги стаптывать! Писать Бизону? И что он ему напишет: «Спасите, стреляют!»?.. Да и не пойдет Бизон никому на выручку, не зная расклада. А расклада и он, Шершень, не знал. Вот, значит, его и надо узнать, так-на!.. Но, опять же, как именно? Бежать в лес?.. Тьфу ты, холера в крапинку, по кругу уже пошло́!

Сталкер снова стал озираться. И опять обошел для этого дуб. И вновь стукнуло: вот же он, лучший наблюдательный пункт!

Шершень обезьяной вскарабкался по грубому корявому стволу на самый верх дуба – туда, где тот щетинился древесными обломками. В метре ниже этого места в стороны расходились толстые ветви, образуя возле ствола некое подобие наблюдательной площадки. Расположиться тут можно было со всеми удобствами, хоть лежа – и тогда уже снизу никто тебя не сумеет заметить даже при всем желании и наличии оптики. Но ложиться Шершень пока не собирался. Впрочем, он был почти уверен, что и так его вряд ли кто-то увидит – листва была достаточно густой, а камуфляжная раскраска куртки и штанов делала его снизу практически частью дерева, и нужно было заранее знать, где именно он находится, чтобы его все-таки обнаружить.

Однако и самому Шершню из-за той самой листвы видно было не все. Но, тем не менее, он успел разглядеть, как среди деревьев мелькнули одна… две, три, четыре… пять фигур в «имперской» песочно-защитной форме. У четверых на головах были фуражки, у пятой, самой маленькой фигурки – камуфляжного цвета бандана. Выстрелов больше не было слышно. Значит, стреляли «имперцы»? А теперь, вместе с Забиякой, отправляются восвояси… Откуда они тут взялись?.. Не иначе, вызвал тот самый «имперец», которого он увидел крадущимся к лесу. Получается, тот следил за Плюхом с Забиякой и вызвал на помощь своих, когда понял, что девчонка попала в передрягу. Нет, скорее всего, он вызвал их еще раньше, как только понял, куда Забияка намылилась. Почему? Просто почуял неладное (чуйка-то не только у него, Шершня, имеется) или каким-то образом узнал о замышляемой подставе? Опять же: как он это смог узнать? Да и что в этой подставе такого страшного?.. Впрочем, это сейчас никак было не узнать, да и ни к чему, собственно. Ушла Забияка – так это и зашибись. Баба с возу – кобыле легче.